Чрезвычайное положение
Шрифт:
— Мистер Д., вы не спите?
Вот, черт, пристала! Он нашел выключатель, повернул его и заморгал, ослепленный ярким светом.
— Вы не спите, мистер Д.?
— Нет. А в чем дело?
— К вам полицейские.
В один миг сон слетел с него. Какого дьявола нужно им в такую рань! Проклятье! Наверное, из политической полиции. А у него эти книги на полках. И брошюры в портфеле. Надо быть осторожнее. И самое худшее — у него с собой протоколы собраний.
— Где они сейчас?
— В гостиной. Хотят вас немедленно видеть.
— Скажите им, пускай подождут! — воскликнул Эндрю, запирая дверь.
Он напялил
— Успокойтесь, все будет в порядке! — шепнул он. — Ложитесь спать. И кстати, отнесите, пожалуйста, мой портфель к себе в спальню.
Эндрю был удивлен ее покорностью, но у него не было времени для размышлений. Когда он проходил мимо, она кивнула головой в знак того, что все сделает. У стеклянной двери стояли два детектива в штатском: один белый, другой цветной. Цветного он знал — это был Септембер.
— Сержант Блигенхаут, из особого политического.
— Да? — безучастно откликнулся Эндрю.
— Разрешите задать вам несколько вопросов?
— Ни свет ни заря?
— Да.
— Ну что ж, присаживайтесь. — Он указал с напускным спокойствием на кушетку.
— Сейчас проверю… Вы Дрейер. Эндрю Дрейер? — спросил полицейский, заглядывая в список и доставая из кармана записную книжку и карандаш. Септембер стоял на страже у дверей.
— Да.
— Вы здесь живете?
— Снимаю комнату.
— Если не ошибаюсь, вы учитель?
— Да.
— Он работает в стеенбергской школе, — рявкнул Септембер, впервые раскрыв рот. Эндрю облил его презрением.
— Я вижу, ваши люди неплохо информированы.
— Мы вас спрашиваем не об этом.
— Тогда продолжайте.
— Вы член Панафриканистского конгресса?
— Изволите шутить?
— Вы член ПАК?
— В Панафриканистский конгресс принимают только африканцев. А я официально зарегистрирован как цветной, хотя и не знаю, с чем это едят.
— Вы член ПАК?
— Нет.
— И не член Африканского национального конгресса?
— Нет.
— Состоите в какой-нибудь левой организации?
— Только в клубе настольного тенниса на Оттери-роуд и в культурном обществе при стеенбергской школе.
— Предупреждаю, я спрашиваю серьезно.
— Откуда я могу знать, что вы понимаете под «левыми организациями»?
— Разве ваши друзья не объяснили вам? Вы очень популярны в некоторых кругах.
— В самом деле?
— Как вы только что упомянули, наши люди неплохо информированы. Вы учитель. От кого вы получаете жалованье?
— Я его не получаю, а зарабатываю.
— Я хотел бы осмотреть вашу комнату.
— Обыскивайте.
Эндрю почувствовал, что слишком много болтает. А ведь его предостерегали, чтобы он держал язык за зубами. Нужно взять себя в руки. Он впустил их в свою комнату. Блигенхаут провел пальцем по рядам книг.
— Ничего запрещенного?
Эндрю молчал. Сержант достал с полки пачку непроверенных школьных сочинений. Эндрю с облегчением заметил, что портфель унесли.
— Это сочинения на тему
— Ну, внешкольных занятий у вас больше чем достаточно. Могу я осмотреть вашу сумку?
— Что?
— Ваш портфель. В чем вы носите книги.
— Я оставил его в своем шкафу, в школе. Можете позвонить директору.
— Зачем? Благодарю вас. До свидания. Передайте наш привет Руфи Тэлбот.
Агенты ушли… Значит, уже пронюхали, что он встречается с Руфью? Неприятная история. Придется ей позвонить. Или нет, это рискованно. Лучше ее где-нибудь повидать. Договориться о встрече в укромном уголке. Может быть, в университетской библиотеке?.. Он вздрогнул и внезапно ощутил, что у него начинает болеть голова.
— Мистер Д.?
— Да?
— Что-нибудь серьезное?
— Да нет, все в порядке.
— Я приготовлю вам кофе. Портфель в ванной.
— Большое вам спасибо.
Спать ему расхотелось, и он завалился на кровать, устремив взгляд в окно, где уже брезжил рассвет.
Это было в четверг. Вечером он повидался с Руфью и предупредил ее, что надо быть осторожнее. За ними следят. Конечно, миссис Каролиссен можно доверять, но надолго ли ее хватит?
Кенилворт… Винберг… Виттебоум… Благоразумнее всего уехать куда-нибудь на некоторое время. Со школой, пожалуй, нетрудно уладить. Можно будет позвонить Де Ягеру, а потом раздобыть медицинскую справку. Пахнет новыми полицейскими налетами; на этот раз, вероятно, с арестами, и ему вовсе не улыбается, чтобы его сцапали. Он не дастся им так легко — ни Блигенхауту, ни Септемберу, ни всей этой гнусной своре. «Вот попал в переплет!» — думал Эндрю, в то время как поезд подходил к Пламстеду.
Глава третья
Выйдя из здания вокзала, Эндрю купил свежий номер «Кейп аргуса» и посмотрел на небо в серых и черных пятнах. Автобус должен подойти в восемь десять. Он взглянул на часы. Еще добрых тридцать минут. Что ж, теперь надо запастись терпением и ждать. И нет ни малейшей гарантии, что автобус придет вовремя. Стоишь и ждешь, а за твоей спиной выстраивается длинная очередь…
Все вокруг возбужденно толковали о событиях дня. Несколько человек были в Кейптауне и видели, как полиция разгоняла толпу на площади. Другие говорили о забастовке, которая, очевидно, проходила успешно. В разговорах этих звучала смесь страха, уверенности, беспокойства, тревоги, облегчения, сомнений, бахвальства, неукротимой расовой гордости и безразличия. Минута шла за минутой, а автобуса все не было, и настроение толпы стало заметно падать; если прежде оно походило на бодрый джазовый ритм, то теперь напоминало тихую, печальную мелодию блюза. Разговаривали уже не так громко. Беззаботный смех сменился перешептыванием, а потом и задумчивым молчанием. Заморосил мелкий дождь. «Хоть бы скорее подошел автобус!» — мечтал Эндрю. Автобусы на линии для цветных всегда задерживаются. Вечная история! С опаздывающих автобусов мысли его перескочили на полицейские репрессии, похороны, в которых участвовало столько народу, и утренние обыски, а затем на миссис Каролиссен и Руфь. Может быть, это слабое утешение, но о Руфи, по крайней мере, приятно думать. Хорошенькая, с чуть вздернутым носиком и черными волосами. Если бы только она не подводила глаза этой дрянью! Но ведь она учится на театральном отделении.