Чрезвычайный и полномочный
Шрифт:
Колдунья зарычала:
– Смотри на пар, болван ты этакий! Тупица!
Она ткнула вождя палкой для помешивания бурды в правый бок.
– А! – Хрясь Большестрашный уставился, как было велено, на пар. Ничего в нем особенного не было до тех пор, пока Дрянелла не произнесла:
– Зергзиффлзз свинедд чукалск!
И тут перед Хрясем появилось видение. Материализовалось из пара и повисло на расстоянии вытянутой руки.
– Ну? Что видишь? Говори! – Голос Дрянеллы приобрел громогласность и покатился эхом по пещере. Сидящий в дальнем
А видел Хрясь чудовище, вылезающее из какой-то щели в каменистой земле. Описать его Большестрашный не мог никакими словами, но понял одно. В сравнении с этим экземпляром лично он просто какой-то смазливый эльф.
Монстр протащил наружу сначала свою башку, при виде которой хотелось упасть в обморок, затем плечи, а за ними последовало и тело. И какое!
Варвар задрожал от ужаса.
– Что… что это за хрень? – потрясенно выговорил Хрясь, ткнув пальцем в видение.
– Грендель. Порода есть такая чудищ. Мало их на земле осталось – в прежние времена дурни всякие истребляли бедолаг почем зря. Численность их в итоге так сильно упала, что оставшиеся погрузились в спячку. Но некоторые время от времени просыпаются. Чтобы пообедать, – объяснила Дрянелла теперь куда будничнее.
Страшный отзвук из своего голоса колдунья убрала. На этот эффект, что ни говори, идут драгоценные силы.
– И ты… и ты… ты его разбудила?
– Вообще-то, да, – призналась старуха. – Мой старый знакомый. Десять веков спит уже. Пришло время ему косточки поразмять.
Варвар выпятил нижнюю губу:
– Это, едрена вошь, сколько же тебе самой лет?
– Да я совсем еще молода… А разве тебя не учили, что с дамами надо повежливее и задавать такие вопросы неприлично? – Колдунья кокетливо посмотрела на Водохлеба через плечо, хлопая ресницами.
– Чего? – взревел тот, вытянув в ее сторону ручищи. – Да я тебя сейчас в два узла завяжу, а потом брошу в твой вонючий котел, чтобы ты там сварилась! Отродье болотное!
– Тихо! Тихо! – Старуха, проявляя удивительную для такого возраста резвость, обежала котел, чтобы оказаться по другую его сторону. – Воистину, вождь клана, ум твой подобен камню, а камни, дураку ведомо, юмора не понимают!
– Дай только до тебя добраться! – рыкнул Хрясь, гадая, с какой стороны лучше броситься в погоню. – Я тебе покажу, чего я понимаю, а чего нет! На посмешище меня выставляешь?
– Что ты, о благородный убийца! Окстись! Ты что, думаешь, я шучу?
Чморлинг скривил рожу:
– А чего? Нет?
Дрянелла оскалила зубы и заскрипела, указывая на дверь:
– Если не веришь мне, поищи честнее кого-нибудь. И такого же могущественного в ремесле колдовском! Ну! Вали! Сам решай свои проблемы, вождь кротов и полевых мышей!
Колдунья от гнева стала даже выше ростом, и из ее желтого взора изливался зловещий свет. Его было достаточно, чтобы вернуть Большестрашного на путь здравомыслия.
– Ладно,
Варвар покосился на видение, висящее в столбе зловонного пара. Грендель, как назвала это существо Дрянелла, уже вылез из подземного логовища и отряхивался, как большая собака. Впрочем, сходство с собакой он имел весьма приблизительное.
Хрясь подумал, что такую тварь можно не только бояться, но и уважать. В Гренделе чувствовалась немалая сила. Вдобавок к этому еще и нечто, что со всем основанием можно назвать Древностью.
Монстр спал под землей десять веков, а сколько же лет ему было по-настоящему?
– Захлопни рот, – посоветовала Дрянелла чморлингу. – Пора обсудить кое-какие детали…
– А чего он сейчас будет делать? – спросил тот, словно не услышав.
– Чего надо! Есть, чего же еще! Ты же хотел, чтобы Грендель начал разорять земли Диккарии? Хотел. Ты хотел, чтобы это вызвало недовольство подданных Пнилла? Хотел. Планировал, чтобы Бычье Сердце предпринял какие-нибудь меры? А?
– Да.
– Так изволь получить. С гарантией товар.
Дрянелла запустила в котел смачный харчок, и изображение стало резче. Было видно, как Грендель, размявшись, нюхает землю. Точнее, каменистый пляж, на который сошел минуту назад.
Под светло-серым небом готово было начаться мрачное кровавое представление.
Хрясь Большестрашный потер ладони.
Задуманное им злодейство (на самом деле – благороднейшее дело во благо Диккарии) шло как по маслу.
Кто справится к Гренделем? Нет такого бойца в королевстве! Зато он, Хрясь, покажет себя… когда настанет время, разумеется…
– Доволен ты? – спросила колдунья, тыча в вождя палкой.
– Клянусь селезенкой кашалота, ты свое дело знаешь! – прогудел Хрясь, наблюдая за тем, как Грендель, надышавшись свежего морского воздуха, разевает пасть, усаженную зубами.
Стало быть, зверский аппетит проснулся.
– Еще бы я не знала, – пробурчала Дрянелла. – Колдовала я, когда еще Диккарии в планах не было… – Но последнее, во избежание лишних вопросов, она произнесла тихо-тихо. Хрясь ничего не услышал. – Ну, а ты, вождь благородных воителей, – добавила старуха громче, – принес плату мою?
– Часть. Как договаривались. – Он вынул из сумочки на поясе, что висела поверх килта, кошелек, набитый золотым песком, и бросил его Дрянелле.
– Иметь приятно дело с честным вождем, – захихикала колдунья, пряча в складках своей потрясающей робы гонорар. – Вместе, видят духи, мы многого добьемся. Истинно говорю!
А пробудившийся после сна длиной в десять веков Грендель окончательно стряхнул с себя дрему и отправился на поиски пищи. В желудке у монстра урчало.