Что было, то было (повести, рассказы)

Логинов Николай

«А если она где-нибудь рядом, справа или слева? — вдруг усомнился Липатов. — Ведь уйму дорог понастроили саперы на той же Калининщине».

Сел на обочину, вынул из планшетки потрепанную карту, единственное, что осталось с ним при эвакуации в госпиталь, стал искать тот возможный путь, который могли избрать для невельцев. Карта была старая, кроме большака, по которому он шел, да малоприметных проселков, ничего не выискал. Уложил карту и снова продолжал путь.

«Ни одной машины! — досадовал Липатов. — Куда только подевались?»

Хотя у него и багажа-то было всего-навсего

выношенная шинеленка, много видавшая за военные годы, хотя и день был пасмурный, не жаркий, но уже к полудню Липатов во всем теле чувствовал усталость. Ныла подлеченная рана в левом плече. Боль напоминала ему погожий апрельский день, когда он со своим связным пробирался петлявшей в ивняке тропкой в первую роту. В ротах капитан бывал часто. Да и что за командир батальона был бы он, если б не делал этого?.. Кругом уже виднелись проталины, на вербах серебрились барашки, в поднебесье висели жаворонки, где-то рядом лепетали невидимые ручейки… Приятная тоска сосала сердце. «Весна, весна… — думал он тогда. — Проскочит, не успеешь оглянуться. А может, и лучше. Все равно не для нас, солдат, это».

Липатов не заметил, как оказался на открытой местности. До расположения роты оставалось сотни три шагов. Впереди лежала обстреливаемая немецкими минометчиками полянка. Черный от пороховой копоти снег покрывал ее. Первая рота вдавалась во вражескую оборону, и гитлеровцы с высоты на фланге хорошо просматривали эту поляну. Малейшее движение было видно им. Комбат сам всегда наставительно говорил тем, кто с его поручениями отправлялся в первую роту:

— Поосторожней на черной полянке…

И он не удивился, когда связной, шедший сзади, предупредил его:

— Надо пригнуться, товарищ капитан, и быстрей вперед!

Липатов послушно согнулся и бегом устремился через полянку. Гитлеровцы, конечно, заметили. Первая мина разорвалась справа в стороне. Липатов ничком упал на землю. И только начал приподыматься, как выросло неприятное завывание второй мины. Его сильно толкнуло в плечо. Подбежал связной, подхватил под мышки, приподнял. Капитан обмяк, обессилел.

— Довоевался, — тихо сказал он не то себе, не то связному.

Третья мина разорвалась далеко позади, где-то в кустах…

— Что с тобой, Липатыч?! — услышал комбат тревожный голос командира первой роты капитана Тамбовцева, когда со связным очутился в блиндаже.

— Сплошал, старина… — отозвался Липатов.

Вне службы они называли друг друга попросту: Тамбовцев комбата — Липатычем, а тот Тамбовцева за бравые усы — стариной, хотя были они одних лет.

— Живо санинструктора! — откинув плащ-палатку на двери, крикнул кому-то командир роты. — А ты — цел? — недобро взглянул он на бойца. — Что ж ты не уберег командира?

— Я говорил…

— Говори-ил…

Рана оказалась серьезной. Санинструктор, распоров окровавленную гимнастерку и увидев в ране клочки одежды, побледнел, засуетился. Бинт моментально намок, стал хлюпким…

— Смени-ка, друг, пластинку! — вслух сказал себе Липатов, устало ступая в мягкую дорожную пыль забусевшими сапогами.

Как и тогда, в блиндаже Тамбовцева, Липатов вдруг почувствовал подступившую тошноту, словно рана все еще сочилась.

Прогнать

воспоминания удалось не сразу. Вспомнил проводы в госпиталь. До чего ж обидно было — ранен не в бою, а на какой-то прогулке из роты в роту! Даже в эту минуту осадок прежней горечи жил в его сердце.

Липатов догнал стрелковый взвод, а может, роту, поредевшую в боях. Выгоревшие гимнастерки бойцов темнели на крыльцах от пота. Липатов шел сзади, не обгоняя, смотрел им в спины и думал: «Так же меряет километры сегодня и мой батальон. Когда-то разыщу! Кажись, до самой передовой гнаться буду».

Ему захотелось представить встречу с однополчанами. Первым, думалось, непременно узрит его оставшийся за командира батальона Тамбовцев.

— Э-э, — удивится, — кого вижу! — А потом, крутанув табачный ус, доложит: — Товарищ комбат, вверенный мне батальон закончил марш и находится на отдыхе.

Подавая руку, наклонится к уху, шепнет: — Завтра, Липатыч, в депо.

Липатову приятно будет в ответ сказать:

— Значит, не опоздал, старина?

Он в тот же час пойдет в роты. Отрадно будет снова услышать бодрое «Здравия желаем, товарищ капитан!». Бойцы, поди-ка, тоже соскучились по своему командиру. С ним выдержали испытания в тяжелых боях под Великими Луками, вместе дрались за Невель. А сколько было еще схваток с врагом за безымянные высоты от Ловати до озера Нещедро! А может, забыли уж. Может, и не помнят, кто такой капитан Липатов… Ну нет!..

Узнает командир полка о возвращении, вызовет к себе… Почему — вызовет? Сам к нему должен явиться. Сразу же.

— Как здоровье? — спросит.

— Спасибо, товарищ подполковник, — ответит, — поправился вполне.

— А подоспел, — скажет, — в аккурат. Я только-только вспоминал: был бы Липатов!.. Что ж, капитан, я тебе и поручу…

И подполковник изложит план завтрашнего боя, в котором главную роль должен сыграть батальон Липатова…

Он уже рисовал утро с чутким тающим туманом, с дымчатой росой на траве, когда раздастся залп «катюш» — сигнал для артиллерийского наступления. И в ту же секунду многоголосый гул орудий подхватит эту грозную музыку, объемлет все кругом неумолчным грохотом. А батальон, конечно, еще ранешенько поутру занял исходные позиции, окопался, приготовился к броску вперед за разрывами своих снарядов. Лишь перекинется огневой вал дальше, Липатов подаст сигнал атаки. Роты ринутся вперед. Вот бойцы уже в траншеях противника. Автомат и граната довершают то, что недоделали снаряды. И снова — вперед!..

Связист, поспевающий с ниткой за наступающими, подавая телефонную трубку, скажет:

— Батя…

Липатов догадается: «Похвалит».

— Как дела, Павел Андреевич? — услышит комбат знакомый голос командира полка.

— Все в порядке, Иван Семенович. Миновали Вторую линию траншей.

— Сможете идти дальше?

— Мои орлы умрут, но сделают все, чтобы…

— Хорошо. Молодцы! А теперь слушай. Я намерен усложнить задачу. Ты, как было приказано, быстро выходишь на развилку дорог и седлаешь ее. Пусть это сделает хотя бы двойка. Основными же силами ударишь по гарнизону деревни с фланга. Обдуманно, не с кондачка. Учти прошлые промахи. Хорошо понял?