Что известно о Терри Конистон?

Гарфилд Брайан

— Это только... — начала Луиза и остановилась, слегка наклонив голову, как маленькая девочка, потом потрогала цветочный лепесток в вазе. — Он вернулся из Вашингтона еще в прошлую субботу, но не нашел времени даже поговорить со мной наедине.

Это было явно не то, что она собиралась и могла сказать.

— Постараюсь все исправить, — пообещал Оукли более из вежливости, чем честно. — Но ты ж его знаешь.

— Знаю, — кивнула она, не поднимая глаз.

— Ну, я пойду, — сказал Оукли и повернулся к кабинету.

— Подожди.

Он

остановился и посмотрел на нее.

— Карл, ты ведь знал других его жен, Дороти и Марианну...

Вот уж о чем Оукли не хотел бы говорить!

— Не думаю, что это часть моей... — начал он.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, — перебила его Луиза. — Почему распались эти браки?

— Уложиться в двадцать пять слов или меньше? — Попытался он отшутиться. — Ты же понимаешь, ответить не так просто. А может, и вообще не знаю настоящих причин. Почему бы тебе не спросить об этом самого Эрла?

— Было ли это пренебрежение?

— Пренебрежение? Чье? Что за сумасшедшая идея!

Ее лицо вытянулось. Отвернувшись и пряча глаза, Луиза пробормотала так тихо, что он едва уловил слова:

— Наши отношения ухудшаются с каждым месяцем. Он просто игнорирует меня. Никогда не скажет даже «доброй ночи». Что я должна делать? Скажи, Карл, что мне делать?

— Зачем меня спрашивать? — отреагировал он более резко, чем намеревался, но его разозлила ее игра — сейчас он не сомневался, что это, в конце концов, была игра, в которой ему отводилась жалкая роль доверчивой публики.

Но Луизу, казалось, не тронула его грубоватая реакция. Глухим голосом она спросила:

— Что с нами будет, Карл?

Он пожал плечами:

— Я юрист, а не предсказатель. Извини, что огрызнулся. Но уже много лет назад я научился держаться подальше от семейных неразберих других людей. Это не моя область юриспруденции. Посоветуйся с адвокатом по бракоразводным процессам. Но прежде всего почему бы тебе не поговорить с Эрлом?

— Я говорила. Только он не слушает. Как будто меня здесь нет.

— Прошу прощения, — неубедительно произнес Оукли, злясь на Коннистона за то, что он так бестактен (если это правда), равно как и на Луизу за то, что она пытается втянуть его в их отношения. Он подошел к двери кабинета и взялся за ручку.

— Его здесь нет. Он в офисе, — рассеянно сообщила она.

Он метнул на нее быстрый взгляд, которого она не заметила, так как, нагнувшись над цветами, старалась сдержать слезы. Карл подавил желание немедленно покинуть комнату, вместо этого подошел к Луизе быстрыми энергичными шагами и положил ей руку на плечи:

— Успокойся. Ну, успокойся.

— Ничего, я в порядке. Ты прав, это не твоя проблема, и я не имею права втягивать тебя в нее.

Он похлопал ее по руке, чувствуя себя дураком. Ее кожа была нежной и теплой; почувствовав напряжение, Оукли поспешно отступил. Подняв лицо, Луиза смотрела на него не мигая, ее грудь вздымалась и опадала

вместе с дыханием. Если и это была игра, то действительно эффектная. Будучи не в состоянии сказать ей что-нибудь полезное, Оукли не без иронии улыбнулся и поторопился прочь. Ее упавший голос остановил его у двери:

— Если будет такая возможность, выясни, что я такое сделала, что его оскорбило.

— Конечно.

По прохладному коридору он прошел к офису и постучал. Прозвучал щелчок, и затем раздалось жужжание — у Коннистона на столе была кнопка, с помощью которой дверь открывалась автоматически. Отделанный дубом офис был его рабочим кабинетом. Оукли шагнул внутрь и насторожился. Кабинет у Эрла Коннистона служил для общения с друзьями, а офис — для чистого бизнеса. Итак, значит, предстоит не совсем обычный разговор.

Вдоль одной стены, облицованной дубовыми панелями, стояли шкафы с выдвижными ящиками, на другой висели Утрилло и маленький синий Пикассо; других украшений в офисе не было. Шаги поглощал ковер бежевого цвета, на котором располагались кожаные кресла и стол из орехового дерева в форме почки, рассчитанный на большого человека.

Коннистон, хмурясь, говорил по телефону. Скользнув взглядом по Оукли, он кивнул. Карл закрыл дверь ногой.

Коннистон грубым баритоном ворчал в трубку:

— Да... Должно быть, важно... вышли счета, пойми, они не упадут в цене так быстро. Как насчет Райлфорда? Почему бы и нет? Не говори мне, что Боб Райлфорд внезапно стал честным парнем... Нет, не подходит. Боже, в прежние дни сенатора можно было купить карманными деньгами, а сейчас этим ублюдкам приходится давать телевизионную станцию и две газеты!.. Ну, затем начни работать над ним. Что ты имеешь в виду — когда? Приступить надо было два часа назад.

Это была длинная телефонная беседа. Посидев в кресле, Оукли достал сигару, сунул незажженной в рот, затем встал и подошел к окну.

В пятидесяти футах от дома на лужайке сверкал брызгами фонтан, который Коннистон подобрал в Европе. По мнению Карла, он скорее походил на ванночку для канюков. А сразу за фонтаном находился плавательный бассейн, построенный из цемента, кафеля и денег. В нем кто-то плескался, но Карл не мог разглядеть пловца из-за яркого солнца и бликов на воде. Однако через пару минут пловец выбрался из бассейна и взял полотенце — это оказалась Терри Коннистон.

Молодая, нежная, изящная, она быстро передвигалась, легко касаясь босыми ступнями плит, раскаленных, как сковородка. Потом уселась в кресло на лужайке под пляжным зонтиком. Темно-зеленое бикини оттеняло ее светло-рыжие волосы. Терри была высокой и хорошо сложенной девушкой.

Она выросла у Оукли на глазах. В подростковом возрасте разбила не одно сердечко мальчишек-одноклассников. Год назад вроде появился серьезный бойфренд, но они как-то быстро и непонятно расстались. Это случилось незадолго до смерти Эрла-младшего.