Что нужно женщине
Шрифт:
– Вот только левая рука длиннее правой. А нога неважно отделана. И лира – слишком мала по размеру.
Лючия бросила перо.
– Господи! Старый прохвост! А он преподносил мне так много вещей в подарок!
Шарлотта пожала плечами.
– Скажи спасибо, что он не продал тебе ни одной своей работы.
– Значит, вы все это время знали, что грабитель не найдет ничего ценного? – Стюарт еще больше помрачнел. – Вор то и дело влезал в ваш дом, но вы ничего не предпринимали. О чем вы думали, Шарлотта? Что, по-вашему, мог искать злоумышленник?
– Понятия
Стюарт по-прежнему хмурился.
– Но вы ужасно рисковали, Шарлотта.
– Не думаю. – Она покачала головой. – Пока вы случайно не наткнулись на грабителя, он не делал ничего такого, что могло бы угрожать нашей жизни и безопасности.
И все же Шарлотта чувствовала себя виноватой, из-за того, что поначалу не придавала значения тайным посещениям их дома каким-то неизвестным. Ведь незнакомец в конце концов похитил ее племянницу. И если она сейчас не сможет найти то, что требовалось этому человеку, то, возможно, никогда больше не увидит Сьюзен.
– И что же мы теперь будем со всем этим делать? – спросил Стюарт. – Если вы утверждаете, что все эти предметы искусства – фальшивые, как же мы будем вести переговоры с похитителем?
– Стюарт, отдай это на оценку, дорогой, – проворковала Амелия. Она по-прежнему прижимала к груди полюбившийся ей бюст Купидона. – Будем надеяться, что хоть что-то из этой массы вещей окажется не подделкой.
– Не окажется, – заявила Шарлотта.
Поднявшись на ноги, она вытащила из ящика статую, недостатки которой только что описала, и, поморщившись, швырнула ее на пол. Статуя с грохотом разбилась, и голова римского бога раскололась надвое – одна половина, покатившись по полу, угодила в солому, а другая осталась лежать возле лестницы.
Стюарт хотел пристыдить Шарлотту, но передумал и лишь вздохнул.
– В инвентарной книге будет одним пунктом меньше. – Стюарт наклонился, чтобы поднять обезглавленного Меркурия. Еще раз взглянув на статую, он пробормотал: – А она оказывается пустая внутри…
– Наверное, Пьетро решил сэкономить на мраморе, – с презрением заметила Лючия. – Уважающий себя скульптор так не поступит.
– По-моему, это весьма символично. – Стюарт отодвинул испорченную статую к стене, чтобы она не мешала, и с усмешкой добавил: – Пустоголовый бог, изготовленный скульптором-мошенником.
В этот момент от шеи статуи откололся кусок мрамора. Стюарт замер в изумлении.
– Шарлотта, посмотрите… – пробормотал он.
– В чем дело? – Шарлотта взглянула на Стюарта, потом подошла к статуе и заглянула внутрь.
Как сказал Стюарт, она и в самом деле была полой внутри, Однако было ясно: полость внутри фигуры была сделана намеренно. Края полости были гладкими и ровными – кто-то специально проделал отверстие, которое проходило по центру статуи.
– Ой… Там что-то лежит!
Послышались возгласы удивления, и все тотчас же окружили статую, чтобы тоже заглянуть внутрь. Стюарт осторожно вынул из статуи плотно свернутый свиток – пожелтевший от времени. Листок был изрядно помят, а края его – потрепаны.
– Не знаете, что это? – Стюарт вопросительно посмотрел на Шарлотту.
Она покачала головой:
– Не имею представления.
– Дорогой, что это? – спросила Амелия.
Ее глаза блестели, а щеки покрылись румянцем. Взглянув на миссис Дрейк, Шарлотта невольно подумала о том, что мать Стюарта во времена своей молодости, вероятно, была очень хороша собой.
– Пока не знаю, мама. – Стюарт подошел к столу и осторожно развернул свиток, тотчас же осыпавшийся по краям.
– Здесь какие-то эскизы, – сказала Шарлотта, разглаживая свиток.
Оказалось, что внутри свитка лежали меньшие по размеру свернутые листочки с эскизами и набросками, которые обычно делают художники, прежде чем приступить к основной работе. На рисунках были изображены лошади и воины, сцепившиеся в смертельной схватке. Мужчины в боевом одеянии пронзали друг друга копьями и прикрывались щитами, лежа под копытами беснующихся лошадей. Тут были и отдельно выполненные зарисовки рук, которые держали копья или крепко сжимали рукоятки мечей, а также наброски обезглавленных тел, извивающихся в предсмертных конвульсиях.
– Жестокие рисунки, изображающие всевозможные зверства, – заметил Стюарт, разглядывая наброски рук и ног. – Однако для чего надо было прятать эти наброски? И кто их автор? Неужели Пьетро?
Шарлотта покачала головой:
– Пьетро был скульптором. Он никогда не занимался живописью.
Стюарт с интересом разглядывал изображение на одном из набросков: профиль мужчины-предводителя, призывающего своих воинов броситься в атаку.
– А может, это должно было стать его единственным шедевром, своего рода озарением?
Шарлотта фыркнула:
– В таком случае только один Пьетро считал бы это шедевром. Разве кому-нибудь другому пришло бы такое в голову?
К ним подошла Лючия. Указав пальцем на герб в самом верху рисунка, она сказала:
– Это Ангьяри.
– Что такое Ангьяри?
– Ангьяри, – Лючия выразительно посмотрела, на Шарлотту, – это знаменитая битва, которая произошла в далекие времена и в которой Флорентийская республика одержала победу над миланской армией. Это известно любому флорентийцу. – Шарлотта молча кивнула. Она знала, что Пьетро и Лючия были флорентийцами, чем очень гордились. – Для того чтобы увековечить эту славную победу, – продолжала итальянка, – городской магистрат заказал две фрески – «Битва при Ангьяри» и «Битва при Кашине». Отобразить битву при Кашине поручили Микеланджело, он так и не написал эту картину. Леонардо, который также был флорентийцем, должен был изобразить битву при Ангьяри, но магистрат не устроила применяемая им техника, и его работа была в итоге утрачена.