Что посылает нам судьба…

Махнев Александр

Получили новенькие студебекеры, правда, кузова пришлось менять. Американцы ставили металлические, из-за чего вместимость их была небольшой. И уже на Горьковском автозаводе были установлены деревянные кузова.

К параду готовились, главным образом, водители. Это были настоящие профессионалы. За плечами тысячи километров фронтовых дорог, это колоссальный опыт. Несколько раз выезжали на Манежную площадь в Москву, на тренировки.

Задача моя была несложной, надо было вовремя

скомандовать равнение на главную трибуну.

В ночь перед Парадом спалось неважно. Волнение, ожидание. Помню, очень хотелось увидеть Сталина, да не только мне, всем участникам.

Ночь накануне Парада выдалась холодной. Шел мелкий, противный, моросящий дождь. Задолго до начала машины полка выстроились в колонну.

И вот, наконец, отмашка дана.

Что было дальше, было как сон. Трибуны, ярким пятном фашистские знамена у Мавзолея, сам Мавзолей. Мне показалось, что я увидел Его. Того самого, на которого, как на икону, смотрела и молилась долгие годы вся страна. Сталина. Хотя, что там можно было увидеть? Для нас Парад длился всего две минуты.

Две!!! Но какие. Я их не забуду никогда, эти две минуты. Память о тех мгновениях и какой-то особый восторг, живы, они со мной. Для меня это был один из счастливейших дней в жизни.

Да, почти шестьдесят пять лет минуло, как одно мгновение. Вот и вся жизнь так вот, как одно мгновение…

____________________

Раздался телефонный звонок, по его звуку понятно было, межгород.

Саша, наверное.

«Сынок, здравствуй. Что-то ты неделю молчал, не звонил. Знаешь, я ведь скучаю. Не смог в январе приехать, так на двадцать третье приезжай».

Они поговорили о домашних делах, о Сашиных дочерях, о внуках. О погоде, о настроении, о здоровье. Договорились встретиться на День Защитника Отечества, двадцать третьего февраля.

Разве по телефону наговоришься? Вот когда сын приезжает, все дни только одних разговоров. Причем, в этом оба ненасытны: о доме, о детишках, об армии, о друзьях, о международных делах, о разном. Оба изголодались по взаимному общению. Оба понимали друг друга.

Это как праздник.

А когда уезжал Саня, его любимая шутка:

– А поговорить?

Поговорить, конечно, есть о чем. Опять в госпитале лежал, опять с сердцем проблемы. В маму пошел, слабоват телом. С другой стороны понять можно. С двадцати трех лет во власти. Постоянная ответственность за людей, за службу. Переезды, смена обстановки. Украина, Литва, Иркутск, Москва, Псковская область, снова Москва. Да еще эта перестройка, чтоб ей неладно было. Вот и сдал, малость. Но ничего, шутит, бодриться. Молодец. Ладно, приедет, поговорим.

____________________

Начинало темнеть. Зимой уже в четыре

часа вечера дома полумрак. Включил свет.

Надо бы пообедать. Супчик съем и достаточно. Куринный. Дочка принесла. Эх, что бы без нее делал. Постирает и погладит. Приходит часто. Приготовит поесть. Молодец. У неё своих два мужика. Но ничего, справляется. Молодец.

Разогрел в микроволновке суп. С видимым усилием съел несколько ложек. Разогрел чайник. С печеньем выпил чай. Всё.

Перешел в комнату. Сел в кресло. Закрыл глаза.

____________________

Опять воспоминания.

Гомель. Друзья, товарищи. Не много их было, но это действительно были настоящие друзья.

Семен Иванович Александров. Сколько же с ним знакомы? С 1963 года. Да, более сорока лет. Сыновей в один год отправили в военное училище. Вместе радовались их успехам. Переживали за дочерей, мою Татьяну и его Любочку. Все праздники вместе. Горевали, похоронив жен тоже вместе. И особенно сблизились после смерти его жены, Раисы Ивановны и сына Жени.

Похоронил я своего друга.

Ушли из жизни друзья и сослуживцы, Василий Васильевич Босовиков. Николай Зубарев, Сахновы. Один-одинешенек остался в городе, в городе, который на долгие годы стал родным, где прожила семья сорок лет – почти половину моей жизни. Тяжело было уезжать, но и оставаться было значительно тяжелее. Один. Дети живут своей жизнью. Друзья ушли из жизни. Похоронил Елену Ивановну. Пришлось уехать.

____________________

Медленно поднялся из кресла. Предательская слабость во всем теле. И перед глазами все плывет.

Потянулся рукой к телефону, набрал номер дочери.

– Танечка, доченька, плохо мне что-то, вызови «скорую».

– Папочка, все сделаю, сейчас прибегу к тебе. Ты только дверь открой. Сможешь? Все, я звоню.

Через десять минут приехала скорая помощь. Шумно вошла крепкая женщина лет сорока:

– Ну, что случилось? Не вставайте. Померяем давление… Плохо. А что принимали? Как утром себя чувствовали?

Дежурные вопросы. Врач и сама на них ответы знает, уже не впервые по его адресу приезжает. Зачастила неотложка в последнее время.

Худо, особенно по вечерам. Уже не только рука, все тело трясется. Давление запредельное. Аппетита нет. Настроение паршивое. Единственное, остается к врачам обращаться. А что делать? В больницу не берут, лежал уже и не один раз. Не лечат там. Что толку там лежать, поесть и дома можно, вкуснее хоть будет. Дома и кровать лучше, удобнее и привычнее.

Врач поликлиники тоже хоть и приходит регулярно, но посоветовать толком ничего не может, да и лекарств по этой трясучей болячке подходящих нет.