Что предназначено тебе… Книга вторая
Шрифт:
Каждое утро, открывая глаза, Стефано видел сквозь стеклянную стену этот пейзаж. Несколько недель назад, когда он впервые ступил в этот дом, планета показалась ему сном. Теперь она больше походила на кошмар.
Он чувствовал себя птицей, запертой в клетке. Великолепие горных хребтов и чистейший воздух, напитанный ароматами цветов и запахом секвой, душили его.
Врач перестал приходить, и теперь Стефано окончательно не с кем было поговорить. А через некоторое время после того недолгого подобия разговора, который произошёл между ними, в предрассветном полумраке раздался
Над планетой висела тьма. Где-то в джунглях недовольно каркнула дикая птица, и ей тут же отозвался чей-то вой. На секунду Стефано одолел страх. Он ни черта не понимал в Доминико, но мысль о том, что тот вдруг решит попросту бросить его, показалась ему ужасающе реальной. Он метнулся к двери, распахнул её настежь — и едва не бросился в объятья сурового аборигена, наставившего на него дуло дробовика.
— Густав… — с облегчением выдохнул Стефано.
— Капо просил вас оставаться в комнате, сеньор. Будьте добры, вернитесь в кровать, — Густав передёрнул затвор.
Стефано и не думал выполнять приказ.
— Куда он полетел? — спросил он.
— Вам не нужно это знать.
— Чёрт бы вас всех побрал! — взорвался было Стефано — и замолк. В сущности, Густав был прав. Он не хотел ничего знать. Он должен был бы остановить Доминико, если бы знал — но сделать этого всё равно бы не смог. — Можно мне хоть каких-то развлечений достать? — спросил он, резко меняя направление разговора. — Я скоро сойду с ума.
Лицо аборигена просветлело, так что Стефано почти что было решил, что тот сейчас улыбнётся.
— Сеньору нужны игрушки? — ласково спросил он. — У моей дочки есть пара старых погремушек…
— Пошёл ты! — Стефано в ярости захлопнул дверь перед его носом и в самом деле вернулся в кровать.
Долго скучать ему, однако, не пришлось. Ещё до заката корриера снова коснулась земли. Стефано как раз стоял в это время у окна и смотрел на приземляющийся звездолёт.
Доминико спустился по трапу и, подняв взгляд на окна второго этажа, безошибочно заглянул ему в глаза.
Стефано вздрогнул, а на лице Доминико отразилась улыбка — в первый раз за всё то время, что Стефано его знал. И ему вдруг захотелось улыбнуться в ответ.
Впрочем, он тут же отвернулся и углубился в полумрак.
Доминико поднялся к нему на этаж почти сразу — даже не скинув плащ. Только раздал распоряжения охране, занявшей свои места на обоих этажах, и, ворвавшись в спальню Стефано, плюхнулся в одно из двух кресел, стоявших у окна.
Комната, которую он выделил Стефано, была почти столь же просторной, как и его.
Доминико расстегнул плащ — теперь Стефано видел, что он запыхался — и произнёс:
— Скучал, bambino?
— Пошёл ты, — огрызнулся Стефано почти машинально и замолк.
— Вижу, что скучал, — протянул Доминико, — иди сюда, — он поманил Стефано рукой.
Стефано, поколебавшись секунду, в самом деле подошёл. Доминико тут же дёрнул его на себя, усаживая на подлокотник. У него был такой взгляд, как будто он собирается Стефано поцеловать. И Стефано ждал этого, приготовившись отвечать, но ничего
— Я очень удачно решил весьма неприятный вопрос, — сказал Доминико, всё так же внимательно глядя на него.
Стефано не знал, что сказать. Было бы глупо поздравлять мафиози с тем, что дела у того шли хорошо. И всё же, пожалуй, он был рад.
— Что ты будешь делать со мной? — спросил Стефано, отворачиваясь к окну.
Он подозревал, что Доминико усмехается, но, скосив взгляд, обнаружил, что тот вполне серьёзен и так же, как и он, смотрит на водопад.
— Пока не знаю, — сказал Доминико совсем другим тоном, спокойным и задумчивым.
— Но что-то же ты планировал, когда забирал меня с собой?
Доминико молчал какое-то время. Потом встал и подошёл к окну.
— Я хотел показать тебе это место, — сказал он, касаясь стекла, — тебе нравится здесь?
Стефано тоже встал и, приблизившись вплотную, остановился около него.
— Мне бы нравилось больше, если бы я мог выходить за порог, — честно сказал он.
— Но тогда ты можешь сбежать, — Доминико изогнул бровь.
Стефано поколебался, подбирая ответ, но, так и не придумав ничего, просто сказал:
— Могу.
Вообще-то мыслей о побеге у него не было уже давно. В первые дни он машинально просчитывал варианты, но потом ему стало всё равно. Прежде чем вернуться туда, в мир людей, ему нужно было получить ответы от самого себя — о том, чего он хотел теперь, и о том, ради чего было это всё.
Ответов не было. В одну из ночей, проснувшись, он необычайно отчётливо ощутил своё одиночество перед лицом стихии, и что-то сломалось в нём. Он не хотел больше стоять на стороне закона, который предал его. Но и встать на сторону тех, кого ненавидел всю жизнь, по-прежнему не мог.
Это место было идеальным островком тишины, где можно было передохнуть и спрятаться от вопросов, терзавших его.
— Ты умелый психолог, — сказал Стефано, глядя сквозь Доминико на струи водопада и думая о своём.
Доминико отвернулся к окну.
— Ты не поверишь, — сказал он, — но я когда-то пытался завязать.
— Завязать с мафией, — Стефано фыркнул, — и что?
— И ничего.
Доминико надолго замолк.
— Ты рассказал мне, как мафия пришла в Манахату, — сказал он, — но ты ничего не знаешь об этой земле. История Манахаты — это история о том, что даже последний продавец подержаной одежды с Альбиона или ненужный этому миру японский эта* могут в реальных условиях открыть в себе невероятные способности к выживанию, умению руководить или милосердию. Только здесь можно по-настоящему обнаружить внутреннюю силу человеческого характера. Из глупости и ошибок, из желания заработать быстро и легко, из неверных посылов и сумбура в голове человек творит легенду о самом себе. Этой истории нет начала — как и конца. Оседлав очередного Росинанта, невежественное человечество неожиданно для самого себя проявляет первые признаки ума. И не так важно то, что человек воюет с ветряными мельницами — важно, что он противостоит всем вольным и невольным силам зла. В желании достичь мечты люди показывают свою внутреннюю силу.