Что сделает безумный скульптор из неживого камня?
Шрифт:
– Но Штормовая… Это в голове просто не укладывается, тому ведь уже…
– Люди начали пропадать десять лет назад.
Николай прошёлся вдоль стола, задумчиво опустив голову. Внезапно его одолел кашель, а на лбу выступили капли пота. Он вытер лоб платком и отдышался.
– Не нравится мне это клятое дело. На что угодно другое променял бы.
Повисло молчание. Шумский растерянно водил руками по спинке дивана, зачем-то засовывал их в карманы пиджака и снова доставал. Взгляд его снова упал на статуэтку.
– Для чего он их делает?
Картин сначала не понял его, а потом тоже посмотрел в сторону деревянного круга.
– Не
Обоих в очередной раз приковал таинственный символ с хищными щупальцами и женской фигурой. По спине Шумского пробежал мороз, заставив его передёрнуть плечами. «Ещё одна неизвестность там, где и без того ничего не понятно».
Глава 1. Град водный
На следующее утро следователи наведались в дом Андрея Стрелы и застали его за работой. Ссутуленная, худощавая фигура полностью закрывала скульптуру, над которой он трудился, а светлые волосы занавешивали лицо, но, казалось, нисколько не мешали ему работать. Услышав звук отворяющейся двери, Андрей вздрогнул и удивленно оглядел гостей. Он отложил в сторону резец, стряхнул с фартука каменную крошку и вышел встречать нежданных посетителей.
Появление Георга было обычным делом. Следователь успел стать для Андрея одним из самых интересных собеседников во всём городе, и не один вечер из тех, в которые Георга не отвлекали ни кражи, ни поджоги, а таких вечеров в Граде было много, они провели за разговорами обо всём на свете. С ним можно было часами обсуждать хоть местную историю, хоть мелкие городские происшествия, хоть искусство. Нет, не его присутствие так удивило Андрея. Картин, – а они были знакомы, – вот чей приход настораживал, особенно в свете того, что происходило в последнее время.
Андрей пожал руки обоим, Георгу – крепко и по-дружески, Картину – сухо и формально, оглядев его кратким взглядом, не дольше, чем было необходимо, как будто не сгорал от желания узнать, что именно заставило его давнего знакомого приехать из столицы в эту глушь. Отношения их всегда были натянутыми безо всякой на то причины, если, конечно, не считать причиной несносный характер Андрея – не скульптора Андрея Стрелы, а того капризного, раздёрганного подростка, которому было ещё далеко до самой мысли как о столичной академии искусств, так и о переезде в Град.
После кратких приветствий Георг без объяснений показал Андрею найденную статуэтку. Стрела внимательно разглядел её, сначала из рук Шумского, потом взял её сам. Осмотрел со всех сторон и почему-то довольно улыбнулся.
– Работа любительская, это видно, – так он сказал вслух, а про себя подумал, что запомнит её надолго. – Вещица сделана поспешно, но определённой притягательности не лишена. Чья-то фантазия на тему искусства древних племён?
– Знаешь, что здесь изображено? Не попадалось ли тебе что-либо похожее? Подобные символы? Может, кто-то из известных тебе скульпторов изготавливает такое? – Шумский пристально посмотрел на него.
– Нет, увы, понятия не имею. Опять же, сомневаюсь, что её вырезал профессиональный скульптор. А в чём, собственно, дело? – Стрела уже успел немного оправиться от неожиданности и задал вопрос, интересовавший его с самого начала: – Ты-то что здесь делаешь, Картин?
– Видишь ли, мой столичный коллега помогает мне с одним расследованием. В подробности мы тебя не посвящаем по очевидной причине, ограничусь лишь тем, что преступник
От этого смуглого лица, обрамлённого небрежно вьющимися волосами, Андрея будто обожгло пламенем, хотя чего-то подобного он должен был ожидать. Медленно вдыхая, он поднёс фотографию поближе, в надежде на то, что зрение сыграло с ним злую шутку. Никаких сомнений быть не могло – на фото был изображен Александр Воротов.
– Я его видел, – Андрей проговаривал слова нарочито медленно, пытаясь не потерять над собой контроль. Фотография у него в руке дрожала, словно в мастерскую задувал сильный ветер, – Он приходил сюда в месяц Ранний. Заказал скульптуру…, – с ошеломлённой улыбкой Андрей провёл по лицу ладонью, будто пытался отогнать невидимую пелену, а на деле готовился убедительно скрыть правду, как от него и требовал Воротов. – Не забрал. Она до сих пор у меня стоит.
– Где она?
– В дальнем конце, под жёлтым покрывалом.
Больше всего Андрею не хотелось объяснять, зачем он накрыл статую. Ему претило обсуждать это в присутствии Картина. Причина была проста – статуя его пугала. Он отчётливо вспомнил, как жутко было заглядывать в её зрачки, каким красивым, но в то же время недобрым казалось её лицо, как часто он ловил себя на мысли, что статуя следит за ним. Порой, оборачиваясь, он был почти уверен, что скульптура двигается. Не намного, но уверенно, неуклонно и по собственной воле она будто поворачивалась вокруг собственной оси. Прикасаться к статуе было неприятно. Андрей мог бы поклясться, что помимо холода и твёрдости мрамора под пальцами ощущалось что-то другое, неуловимое, смутно напоминающее наэлектризованную шерсть, но всё же совсем другое. Хотелось отдёрнуть руку. Сколько ни пытался, он не мог припомнить ни одного материала, дававшего сходные ощущения. Тогда Андрей относил все эти странности на счёт собственных нервов и не рассказывал о том никому, даже Георгу. Не рассказал и сейчас.
Его размышления прервал голос Картина:
– Мы хотим взглянуть на неё.
– Разумеется, идите за мной.
Андрей повёл их в дальнюю часть мастерской мимо последних работ. Георг с любопытством косился на птичьи скульптуры, которые увидеть ещё не успел. Последний год Стрела работал над фигурами для фонтанов на Забавской площади. Позапрошлой осенью градские власти решили дополнить фонтанным комплексом старинный фонтан-пирамиду, существовавший немногим меньше, чем сам город. Для этого пригласили самого Степана Небыличного – инженера, уже успевшего прославиться фонтанами в Керавии, а Андрею предложили заняться скульптурными группами.
На Забавской уже скапливались любопытные горожане, спешившие увидеть недоделанные конструкции. С востока, со стороны улицы Музыкантов, Небыличный установил металлический контур в виде арфы. Когда по шлангам побежит вода, струи фонтана должны стать струнами, а внутри его корпуса заиграет механизм, имитирующий звуки инструмента.
С юга стоит наполовину доделанный птичий фонтан с бронзовой решёткой, установленной вертикально, и бронзовыми же птицами, усевшимися на ней. Стрела недавно закончил фигуру серокрылой вайгроры, и теперь эта ночная жительница дожидалась, когда из мастерской её перенесут на самый верх фонтанной решётки. На столе из каменной глыбы проступали очертания орлиных перьев – птица должна будет сидеть на кромке чаши фонтана, расправив крылья так, будто тоже собирается взлететь на верхушку.