Что сердцу дорого
Шрифт:
— Ты что, Вадим, с цепи сорвался? — недовольно проговорил Аркадий.
— Дармоеды! — выкрикнул Вадим и, круто повернувшись, вышел. Последнее, что он заметил, был любопытный, выжидающий взгляд Бориса — видимо, тот надеялся на настоящий, большой скандал.
В кухне на плите бурлил чайник. Вадим выключил газ, сел за стол и неподвижно просидел до тех пор, пока за Аркадием и его друзьями не захлопнулась дверь. Потом, выпив чаю, он вновь открыл «Точное литье», но читать не смог. Раздражение его не остыло, наоборот, захотелось
«Пойду, поброжу по городу», — решил он и уже взялся было за кепку, как в дверь постучали.
12
На пороге стояла молодая женщина, скромно одетая, с красивым, но бледным лицом.
— Аркадия нет? — спросила она, вопросительно глядя на Вадима.
— Нет.
Женщина в нерешительности держалась за ручку двери и, казалось, не знала, уйти ей или остаться.
— Может, подождете? Только вряд ли он скоро… Поздно обычно приходит.
— А вы кто?
— Товарищ его. Из армии вернулся недавно. Да вы проходите…
Она устало присела здесь же, в передней, на мягкий пуф, стоявший у вешалки, и, помолчав, спросила:
— Работает Аркадий, не знаете?
— Нет, не работает он, — с раздражением, которого не сумел скрыть, ответил Вадим.
— И не устраивается?
— Не знаю, не говорил со мной об этом.
— Я напишу ему записку, — решительно сказала женщина и прошла за Вадимом в комнату.
Она долго сидела, покусывая кончик карандаша и глядя на чистый листок бумаги. Потом резко встала и сказала:
— Нет, не буду я писать. Если можно, скажите ему, пожалуйста, что приходила Клава, и что терпения у меня уже больше нет, так что если он не пойдет работать…
— Так вы его жена? — перебил Вадим.
— Была, — кивнула женщина. — А теперь вот расплачиваюсь за это… — И, точно спохватившись, она торопливо добавила: — Вы извините, что-то разболталась я, вам-то, наверное, все это ни к чему… Копится, копится, знаете, на сердце, да и прорвется иной раз. Ну, до свидания. Так вы уж ему скажите.
Вадим проводил ее до дверей.
— Я ему все скажу, — пообещал он, и в голосе его прозвучала угроза.
Клава ему понравилась. Миловидная женщина, только очень усталая на вид. Еще бы… Чего ему надо, этому Аркадию? Оставил жену, дочь. Дружит с этими попугаями. Ведь ему двадцать пять лет, пора взяться за ум. Да, так ему и сказать. Пора взяться за ум. Он думает, что сам себе хозяин. Пожалуйста. А все-таки придется выслушать.
Он вернулся к своим книгам, постепенно стал вчитываться, даже увлекся. Оказывается, методом выплавления моделей пользовались еще древние египтяне, изготовляя статуэтки для своих храмов. Тот же метод применял Андрей Чохов, отливая Царь-пушку. Обматывал
Больше всего Вадима интересовали те сложные, не видимые глазу изменения, которые происходят в металле при плавлении, при добавлении к нему присадок, при заливке и застывании. Когда в книге встречались какие-то непонятные места, Вадим отмечал их, чтобы спросить потом у Петра Антоновича или у Бережкова.
Аркадий вернулся в первом часу.
— Ты еще не спишь? — удивленно спросил он и, потянувшись, зевнул. — Провожал с танцев девчонку. Живет у черта на куличках, знал бы — не пошел.
— К тебе приходила жена, — сказал Вадим.
Аркадий попытался сделать вид, что это сообщение его мало тронуло.
— Да?.. Ладно, Вадька, давай ложиться, — сказал он самым дружеским тоном.
— Слушай, Аркадий, — чуть повысив голос, продолжал Вадим, — я хочу с тобой поговорить. Я просто не понимаю, как ты можешь…
— Опять мораль? Оставь, пожалуйста, — отмахнулся Аркадий. — Слышал я их, довольно, больше не хочу. А от тебя — тем более.
— Но ведь это твой ребенок!
— Вот именно! Не твоя забота.
— А ты? Ты заботишься о нем? — едва сдерживая себя, спросил Вадим.
Лицо Аркадия вдруг перекосилось.
— Тебе нет до всего этого дела, понял? — крикнул он. — Не вмешивайся в мою жизнь! То на Левку накинулся, то до чужой жены ему дело! Живешь у меня — живи и говори спасибо, а не в свои дела не лезь.
— Нет уж, благодарю, пожил!
Вадим бросился в комнату, выдвинул из-под кровати чемодан, кое-как затолкал в него свои рубашки, плащ, пиджак…
— Вадька, ну брось, ну чего ты, — пытался остановить его озадаченный таким оборотом дела Аркадий. — Ведь ты мне сколько неприятностей наговорил, я же не обиделся. Брось, Вадька… — смущенно твердил он.
— Обижаться тебе нечего, — сказал Вадим, — а вот подумать — есть о чем… — И, подхватив чемодан, бросил уже с порога: — Прощай.
— Да подожди хоть до утра! — пытался удержать его Аркадий, вцепившись в ручку двери и мешая Вадиму выйти.
— Пусти!
Дверь гулко хлопнула, но тут же вновь отворилась.
— Принципиальный очень! — крикнул Аркадий вслед Вадиму. — Пропадешь ты со своими принципами, вот что!
Вадим остановился, соображая, как бы похлеще ответить, но дверь снова закрылась.
— А, черт с ним, — махнул рукой Вадим.
Он вышел из подъезда на освещенную широкую улицу и полной грудью вдохнул холодный воздух.