Что сказал Бенедикто. Часть 3-4
Шрифт:
– Что вместо меня? В раковине помоешься?
– Нет, обед пойду готовить, все равно я не буду ничего делать.
– Иди умойся, остынь, хотя – если тебя свернуть потуже, ты-то и на кухне в раковину влез бы. Но с обедом я сам. В таком настроении, как у тебя, фенрих, еды лучше не касаться – ты ж всех отравишь. Я сам. Кох, на аэродром я попаду когда-нибудь?
– Завтра поедем, Карл.
Вебер смотрел на Коха в упор, но с места не двигался.
– Гейнц, добрось нашего жениха до зала, а то как бы фрау Анне сегодня вдовой
Гейнц, посмеиваясь, подошел к Веберу, раскрывая руки, чтобы в обнимку увести его с собой.
– Вебер, давай без демонстрации, пойдём.
Кох что-то шепнул Карлу, Карл вскинул брови, заулыбался.
Кох пошел к себе, Карл передал услышанное Гейнцу. Гейнц с серьезным видом кивнул.
– Фенрих, хочешь, чтобы Аланд сегодня отпустил тебя домой?
– Разумеется, хочу.
– А это, оказывается, очень просто. Кох сказал, а он у нас умный.
– И что сказал умный Кох?
– Он сказал, что ты сейчас, не артачась, изображаешь скотское смирение – идешь в зал, потом играешь Аланду так, чтобы Скарлатти в гробу от восторга заплакал, и ты едешь домой.
– Ты уверен?
– Кох уверен, а эта шельма не стала бы зря говорить.
– А если врет?
– А если нет? Давай поспорим? Если ты проиграешь – то ты не едешь домой, когда Аланд тебя отпустит. А если проиграю я, и он тебя не отпустит, то я скажу Аланду, что он старый осел.
– Так и скажешь?
– Так и скажу. Только ты должен сделать все как следует, халтура не принимается. Если ты все сделаешь хорошо, как ты это умеешь, поедешь домой. Аланд тебя проверяет, бунт твой не выгоден, прежде всего, тебе, а так-то Аланд добрый, ты же знаешь, не тебя, так Анечку пожалеет, к женщинам он снисходителен.
Вебер посомневался, но интуиция упрямо ему твердила, что Кох сказал правду. Вебер под колонкой умылся и пошел в зал, едва он скрылся, Гейнц с Карлом переглянулись и рассмеялись.
Аланд появился в Корпусе, и сразу направился к Веберу в музыкальный зал. Тенью промелькнул в последний ряд, долго слушал и только когда Вебер прервался, сказал:
– Вижу, что позанимался, молодец. Возьми ноты, сядь рядом, – листая том сонат Скарлатти, Аланд вносил уточнения, Вебер увлекся, позабыв про свои обиды. Завершил свой комментарий к игре Вебера Аланд неожиданной фразой:
– В целом, неплохо поработал, до шести утра свободен.
– Я могу уехать домой?
– Я бы тоже уехал.
На выходе из зала Вебера поджидал Гейнц.
– Отпустил?
– Отпустил.
– Отлично, ты проиграл, значит, не едешь…
– Ты что, Гейнц?
– Мы же поспорили… Ты говорил – не пустит, я говорил – пустит. Ты проиграл, а раз ты проиграл, то ты не едешь домой.
Вебер только теперь понял коварный смысл пари, заключенного с Гейнцем.
– Да иди ты знаешь куда, Гейнц…
Аланд
– О чем спор?
– Господин генерал, он проиграл мне пари – и не хочет выполнять условия.
– Какие были условия, Вебер?
– Я даже не понял, как он мне сумел их подсунуть. Про осла я понял, а про то, что я не поеду домой… Гейнц, ты знаешь, кто ты?
– Подожди, Вебер. Про осла можно подробнее?
– Нет, господин генерал, – встрял Гейнц, – причем тут это? Вы просто скажите: если пари заключено – условия должны быть выполнены?
– В случае, если бы я его не отпустил, ты, Гейнцек, назвал бы меня прямо в лицо старым ослом, так?
– Но вы же отпустили.
– А если я отпущу, то Вебер, как проигравший пари, домой не едет?
– Да, он проиграл.
– Насчет того, что ты мне в лицо скажешь, Гейнц, мы подумаем, а Вебер, получается, домой не поедет.
Вебер сдерживал себя, чтобы не схватить и Гейнца, и Аланда за шеи и не сшибить их лбами – чтобы ему за это не было.
– Вебер, садись в машину и поезжай к фрау Агнес, твоя жена там, забери ее, не пешком же ей идти, едешь не домой, пари не нарушено. А подполковник Хорн пусть зайдет ко мне в кабинет для выяснения некоторых вопросов служебной субординации.
Гейнц весело рассмеялся.
– Мне было даже интересно, как вы вывернетесь, господин генерал. Фенрих, дурак, да наплевал бы я первый на это пари… Ты бы никуда не поехал, если бы ты продолжил корчить осла на плацу, как изначально собирался, и не сделал того, что тебе сказали. Но ты сделал.
– Это точно, Гейнц, а про осла в мой адрес ты как благородный человек и почтительный ученик хотел умолчать – да Вебер выдал. Бегом, Вебер, пока я не передумал. Коха оторви по пути от ученых занятий, пусть зайдет, ему тоже пару слов скажу. Кох посоветовал?
– Не сделал бы Вебер, что вы сказали, вы бы его домой не пустили.
– Не увиливай: тебе сказал так сделать Кох?
– Мне? Карл. Честное слово, Карл, у него спросите. Кох вообще стал странный!.. Я с ним не разговариваю и сто лет бы еще не разговаривал. Он нам приказы раздавал, Карла вообще на кухню отправил. …Терпеть не могу вашего Коха!
Аланд смеялся, слушая искренние тирады Гейнца.
– Уйди, Гейнц. Вильгельму скажи, чтобы и он шел к черту. Не хочу вас видеть. Делайте сегодня, что хотите, завтра с утра за вас возьмусь.
– Конечно, поезжайте домой, господин генерал, фенриха перегоните. Еще лучше будет, если вы и Коха домой отправите, пусть уедет, надоел – сил нет.
– А вы тут с Карлом продолжите праздник жизни?
– Поиграем… Мы с Карлом привыкли.
– Гейнц, что в работе Корпуса, Гейнц, является главной дисциплиной?
– Музыка. Для кого-то – медитация, для кого как.
– И для тебя так, и для Карла больше, чем так, немного поиграйте, Бог с вами, а потом, если я вас увижу занятыми чем-то другим…