Что сказал Бенедикто. Часть 3-4
Шрифт:
Вебер видел вполглаза, как Венцель держал ее за плечи, вел к дверям, опять наклонился к ее волосам, опять он щекой касается ее волос, склонился к самому уху, улыбается, как последняя дрянь, что-то шепчет ей на ухо. Прикрыл за собой дверь, вытаскивает эти поганые судна, так бы и пнул его в его улыбающуюся морду.
– Уйди, Клаус.
– Нас часа три не будет… Я поближе поставлю, ты сам сумеешь дотянуться?
– Уйди!
– Ладно. Ты хотел повернуться? Давай, поверну.
– Уйди, чёрт!!
– Ну, я пошел, помогу им собраться…
Дверь оставил открытой. Венцель держит хнычущего
Через мозг словно методично пропускали молнию за молнией, даже искрило в глазах. Вебер, стиснув зубы, вжимался щекой в подушку, и при этом он ясно видел Абеля, спокойно прогуливающимся в белом халате по какому-то кабинету, и кабинет его видел.
«Я тебя найду, Абель, сейчас встану и я им устрою концерт Гейнца – и всё на свете, а потом я найду тебя, и я тебя разорву на части. Теперь я тебя вижу, найду, где б ты ни был! Мой сын не хочет с ними идти, он не хочет, а они его, как куклу, наряжают и волокут! И она так лживо, так вымученно улыбается! Ничего, вернутся, я как раз встану, все равно встану. Я ей напомню, кто ее муж, это ты довел до того, что они меня не стесняются. Что со мной считаться? Этот ублюдок будет мне судна подавать – благородный. И при мне будет лапать мою жену, мучить сына, а я буду лежать бревном и утираться, да, Абель?! Я тебе верил, я сделал то, что сказал ты, я послушался тебя, а не Аланда». И поймал ироничный взгляд, спокойную улыбку Абеля – прямо в глаза, словно они в одной комнате.
«Почему ты послушался меня, а не Аланда?»
«А зачем ты это сказал?!»
«Мало ли, какой дурак, что сказал, фенрих, ты так устал, у тебя не было отдыха, ты работал один за всех, ты хотел отдохнуть – что хотел, то и получил. Аланд, кстати, не возражал, чтобы ты выбрал и другой путь, Анна-Мария тебе дала очень дельный совет, и Агнес тоже тебя предупреждала. Ты выбрал сам, надеюсь, теперь ты наотдыхался так, что еще лет триста не захочешь».
Абель улыбается.
Альку одели, Анечка тоже сменила наряд, они собрались. Она даже не зашла, Альку тоже не пустили.
– Мы ушли, Рудольф. Ничего не надо? – Венцель заглянул через порог.
Как Вебер ненавидел сейчас этот голос, эту улыбку, не ответил, но слушал, содрогаясь, как они уходят.
Стоны и рев возобновились и усилились, едва дверь за ними закрылась. Вебер, кажется, должен был надорвать все мышцы, как он пытался упереться этими бескостными тряпками руками-ногами. В мозгу так и полыхало, комнату то и дело высвечивало такими цветами, словно он в жерле вулкана.
«Абель, ну как?» Он затих, надорвав в себе все. «Ведь тогда как-то очень легко тело все вспомнило. Вы с Аландом вообще сидели и покуривали на твоем столе, а я шел по лугу. Я помню, что чувствовал запах травы и реки – как?»
«Успокойся, закрой глаза и смотри на меня. Мне в глаза, Вебер. Не превращай себя в камень, расслабь тело, иначе будет очень болеть, перетягиваешь мышцы». Вебер почувствовал, что ногой он уперся в стену, теперь надо сильно толкнуть себя, и он окажется на полу. Покосился на пол, кровать высокая, загремит всеми костями попытался
«Я смогу тебе помочь, только когда ты успокоишься и именно попытаешься вспомнить, как ты движешься. Тело все помнит, ты ему очень мешаешь – просто изо всех сил ты себе не даешь подняться. Даже дураку Клеменсу было совершенно ясно, что все у тебя в полном порядке, это твои перегоревшие мозги тебе мешают. Им, и правда, не помешало бы отдохнуть, успокаивайся. Аня и Венцель пошли на концерт, но ты абсолютно спокоен».
– Абель, ты соображаешь, что ты несешь?
Вебер подтянул руки, пошло легче, уперся ими в постель, оторвал грудь от постели.
– Вот видишь, падай поаккуратнее, переломаешься – эффект будет не тот. Поднимайся, это не требует таких усилий. Как ты по утрам вставал с постели – ты же не изображал Геркулеса? Встал, почувствовал, какой ты славный парень, как у тебя все прекрасно сложено, жена так бы и любовалась, ты бы ее обнял, сам почувствуй, какой ты сильный, как твои руки сейчас ее всю к себе приберут… Ну, давай, Вебер, вспоминай. Она придет, никуда не денется, а ты такой красавец – прямо к ней. Женщине приятно, когда такая мощь перед ней собирается облаком нежности, расслабься еще раз. Полежи и встань. Можно и на пол не валиться нарочно, ты же не встаешь по утрам – сбрасывая тело на пол нелепым толчком о стену? Вспоминай, вот ты встал, жена у тебя умница, вам с ней так хорошо было обниматься, но надо вставать.
– Абель, ну почему ты такая дрянь?!..
– Не надо таких титанических усилий, ты не мир поворачиваешь, а всего лишь встаешь с постели.
– Это ты мне устроил санаторий?..
– Как ты просил. Полежал, отдохнул, подумал обо всем на досуге, а ты думал, тебе Венцель с рук сойдет?
– Гаусгоффера, значит, Аланд прислал?
– Нет, Аланд бы со смеху умер. Это Кох, Гаусгоффер вообще ни сном, ни духом, что он к тебе приезжал, не проболтайся, он про тебя забыл.
– А Клеменс?
– Клеменс был настоящий.
– Так это Кох меня под мышки тягал?
– Да, Гаусгоффер, рохля, он бы тебя не поднял. Ты недоволен? Можешь, конечно, еще полежать, пока наши с Востока вернутся. Только Агнес жалко, твои мышцы в таком состоянии поддерживать – работа не легкая, а у нее помимо тебя забот хоть отбавляй. Закрой глаза, полежи, как в детстве на припеке, и смотри мне в глаза – пару минут, больше не потребуется. В мозгу полыхать перестанет – и можно работать.
– Пока они не вернутся, Абель, у меня там полыхать не перестанет.
– Ты думаешь, они, в самом деле, куда-то пошли? Они у Аланда сидят, брось. Это же все цирк, посмотри. Венцель – благодарное существо, он же молится на тебя. Готов еще раз под твой кулак угодить, лишь бы ты поднялся.
– То есть они никуда не уходили?
– Тебя оставили, чтоб ты тут рычать не стеснялся. Аню напугал!.. Еще и сына бы напугал, он и так занервничал.
– Зачем они его нарядили?
– Чтоб ты поверил, рассердился, злость свою выпустил и порычал вволю. Согласись, с их уходом рычалось тебе куда веселее. Альберт не хотел от конструктора отрываться, вот и капризничал. Посмотри сам, глаза-то пора открыть: чем он занят?