Что такое античная философия?
Шрифт:
Это упражнение самосознания сводится, таким образом, к упражнению внимания [554] к самому себе (prosoche) и бдительности, которая предполагает, что в каждый момент возобновляют жизненный выбор, т. е. чистоту намерения, согласие воли индивидуума с волей всеобъятной Природы, постоянно держат в уме выражающие этот выбор жизненные принципы и правила. Надо, чтобы философ в каждый момент в полной мере сознавал, что он есть и что он делает.
Такое сосредоточение на настоящем моменте предполагает, как и платоническое самосознание, «упражнение в умирании». Ведь мысль о возможности смерти придает ценность и значительность всякому мгновению и всякому действию:
554
См.: Эпиктет. Беседы, IV, 12.
Поступать во всем, говорить и думать, как человек, готовый уже уйти из жизни.
Делай всякое дело, будто последнее в жизни, удалившись от всего случайного.
Совершенство образа жизни в том, чтобы всякий день проводить как последний […]
Пускай смерть каждодневно будет у тебя перед глазами, да не возымеешь никогда низменного помысла
Тот, чье внимание и мысли всецело прикованы к настоящему моменту, признает, что всё у него в настоящем, потому что в этот момент у него есть две абсолютные ценности: существование и нравственное намерение. Ему нечего больше желать. Ни долгая человеческая жизнь, ни даже вечность не умножат его счастья: «Кто становится мудрым хотя бы на мгновение, не уступит в блаженстве тому, кто обладает мудростью целую вечность» [556] . Счастье есть вся полнота счастья, подобно тому как круг остается кругом, будет ли он малым или огромным [557] . В отличие от пляски или театрального представления, которые останутся незаконченными, если их прервут, нравственное действие вполне совершенно во всякий момент [558] . И потому настоящий момент равнозначен целой жизни. В каждый миг можно сказать: моя жизнь полна, я обрел все, чего мог ожидать от жизни, и могу спокойно умереть:
555
Марк Аврелий. Размышления, II, 11; II, 5, 2; VII, 69; Эпиктет. Руководство, § 21; см. также: Сенека. Письма, XCIII, 6; CI, 7.
556
Хрисипп у Плутарха: Об общих понятиях против стоиков, 1062 а. — Les Stoiciens, ed. E. Brehier, p. 140.
557
Сенека. Письма, LXXIV, 27; см. J. Kristeva. Les Samourai’s. Paris, 1990, p. 380: «Совершенный круг, велик он или мал, блажен, ибо в нем есть правильность».
558
Марк Аврелий. Размышления, XI, 1, 1.
Мы должны, отправляясь ко сну, говорить весело и радостно:
Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен.А если Бог подарит нам и завтрашний день, примем его с радостью. Счастливей всех тот, кто без тревоги ждет завтрашнего дня: он уверен, что принадлежит сам себе. Кто сказал «прожита жизнь», тот каждое утро просыпается с прибылью.
Спеши-ка жить […] и каждый день считай за целую жизнь. Кто приладился жить так, для кого каждый вечер — конец жизни, тот не знает страха [559] .
559
Сенека. Письма, XII, 9; CI, 10.
Итак, ясно, что это упражнение заставляет смотреть на время и жизнь совсем по-иному и приводит к истинному преображению настоящего. Тем более интересно отметить, что в этом духовном усилии у эпикуреизма и стоицизма есть немало общего.
Эпикуреизм [560] также призывает к сосредоточению на своем «я» и обретению самосознания, сопряженному с аскезой, суть которой в том, чтобы ограничивать свои желания желаниями естественными и необходимыми, обеспечивающими плоти, или индивидууму, непрестанное наслаждение. Аристотель сказал: «Чувствовать, что живешь, есть наслаждение» [561] . Но жить — это и значит чувствовать. Таким образом, следовало бы сказать: «Чувствовать, что чувствуешь, есть наслаждение». Согласно Эпикуру, особого рода самосознание чувствующего существа — это и есть философское наслаждение, чистое наслаждение существованием.
560
О настоящем в стоицизме и эпикуреизме см.: Р.Hadot. Le present seul est notre bonheur. — «Diogene», N 133, janvier—mars 1986, p. 58—81.
561
Никомахова этика, IX, 1170 b 1.
Но чтобы достичь этого самосознания, надо опять-таки отделить свое «я» от того, что ему чуждо, — не от страстей, причиной которых служит тело, а от страстей, пробуждаемых суетными желаниями души. И здесь тоже требуется сосредоточение на настоящем, ибо если мы нарушаем свой покой ожиданием и надеждой, то, стало быть, душа наша думает о прошлом и будущем [562] , так как она не избавилась от желаний, которые не принадлежат ни к естественным, ни к необходимым, как, например, стремление к богатству и почестям, удовлетворяемое ценой долгих и тяжких усилий, никогда не дающих уверенности в успехе:
562
Д. Л., X, 137; см.: J.-F. Balaude. Epicure, p. 135.
Глупцы живут в ожидании будущих благ. А поскольку будущее неопределенно, они снедаемы тоскою и страхом. Но более всего терзаются они потом, когда понимают, что напрасно добивались денег, власти или славы. Ведь они не извлекли никакого удовольствия из того, что так страстно предвкушали и ради чего так тяжко трудились.
Жизнь глупца безрадостна и полна страха, потому что он все откладывает на будущее [563] .
Что касается прошлого, то эпикурейцы допускают, что оно может доставлять постоянное наслаждение, но лишь в той мере, в какой его «воскрешают» [564] .
563
Цицерон. О пределах… I, 18, 60; Сенека. Письма, XV, 9.
564
См.: Balaude, p. 135.
565
Д. Л., X, 22; см. Balaude, p. 128.
Как и для стоиков, основное духовное упражнение заключается для эпикурейцев в том, чтобы сосредоточиваться на настоящем, т. е. на сознании своего «я» в настоящем, и не устремлять своих желаний в будущее. Настоящее достаточно для счастья, потому что оно позволяет человеку удовлетворить самые простые и самые необходимые свои желания, те, что дают постоянное наслаждение. Это одна из излюбленных тем поэта Горация:
Душа, счастливая в настоящем, пусть не заботится
О том, что будет…
Что есть, думай спокойно,
Как наладить; прочее несется все
Подобно потоку… [566]
566
Гораций. Оды, II, 16, 25 и III, 29, 33.
Как и у стоиков, упражнение это непосредственно связано с мыслью о смерти. Именно эта мысль придает ценность каждому мгновению и каждому дню нашей жизни. И потому каждый миг должен быть прожит так, как если бы он был последним:
Мы говорим, время ж завистное
Мчится. Пользуйся днем, меньше всего веря грядущему.
Думай про каждый ты день, что сияет тебе он последним;
Радостью снидет тот час, которого чаять не будешь [567] .
567
Гораций. Оды, I, 11, 7; Послания, I, 4, 13.
«Радостью снидет» потому, что перед лицом грядущей смерти каждый миг в своей неповторимости оказывается чудесным даром, нежданной благодатью:
Принимать, сознавая всю его драгоценность, каждый новый миг, словно удивительное, невероятное счастье [568] .
Надо по достоинству оценить роскошь существования [569] . Большинство людей не задумываются об этом; они изнуряют себя вздорными желаниями, заслоняющими от них самую жизнь. Стоик Сенека говорил: «Пока мы собираемся жить, жизнь проходит» [570] . Очевидно, он вторит здесь сентенции Эпикура:
568
Филодем. О смерти, 37, 20. — М. Gigante. Ricerche Filodemee. Napoli, 1983, p. 181, 215—216.
569
О покое, который зиждется на тождественности бытия, бытия-самим-собой, сознания своего «я» и чувства собственного существования, прекрасно сказано у М.Юлена: М.Hulin. La Mystique sauvage, p. 237.
570
Сенека. Письма, I, 1—3.
Мы рождаемся один раз, а дважды родиться нельзя, но мы должны уже целую вечность не быть. Ты же, не будучи властен над завтрашним днем, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга [571] .
Эпикуреец, как и стоик, находит в настоящем моменте завершенность. Для него наслаждение настоящим не нуждается для полноты своей в продлении. Единый миг наслаждения столь же полон, сколь и целая вечность наслаждения [572] . В этом Эпикур следует аристотелевской теории удовольствия [573] . По Аристотелю, подобно тому как акт зрения в каждый момент времени является полным и в своей специфичности завершенным, так и удовольствие в каждый момент особым образом совершенно. Удовольствие — не движение, которое всегда происходит во времени; оно не зависит от длительности. Это реальность в себе, не укладывающаяся в категорию времени. Об эпикурейском наслаждении и о стоической добродетели можно сказать, что «количество» их и «длительность» не определяют их сущности: круг есть круг, независимо от его величины. Поэтому ожидать от будущего умножения удовольствия — значит не понимать самой природы наслаждения. Ибо подлинное, постоянное и умиротворяющее наслаждение существует только для того, кто умеет ограничиваться доступным ему в настоящий момент, не предаваясь безрассудству непомерных желаний. Стоическая добродетель и эпикурейское наслаждение, таким образом, полны и совершенны в каждый миг. И стоик, и эпикуреец сказали бы вместе с Горацием:
571
Ватиканское собрание изречений, § 14, Balaude, p. 210.
572
Эпикур. Главные мысли, XIX, Balaude, p. 202; Цицерон. О пределах… I, 19, 63; II, 27, 87.
573
Аристотель. Никомахова этика, X, 1174 а 17 и сл. См.: H.-J. Kramer. Platonismus und hellenistische Philosophie. Berlin, 1971, S. 188 f.