Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды

Бэчелор Стивен

Тогда Кассапа вынужден был подробно объясниться. Он рассказал историю о своей встрече с Буддой по пути в Наланду, о том, что Будда похвалил его как выдающегося ученика, а затем отдал ему свою старую, поношенную лоскутную накидку. «Если можно о ком-то сказать, что он порожден Буддой, рожден его словом, рожден Дхаммой, преемник Дхаммы, получатель поношенного пенькового одеяния, – настаивал он, – то по справедливости это буду я… В этой самой жизни я вхожу и пребываю в безупречном освобождении ума. Если кто-то считает, что мое прямое знание может быть скрыто, то это все равно, что думать, будто самца слона можно скрыть пальмовым листом». Вопрос был закрыт. Нанда, монахиня, которой хватило наглости оспорить Кассапу, сняла с себя желтое монашеское одеяние и вернулась к мирской жизни.

Конфликты среди последователей Готамы вызывали вопросы у чиновников

и министров при дворе царя Аджатасатту. Перед началом собора Ананда посетил резиденцию брахмана по имени Гопака, где он встретил премьер-министра Вассакару. Они спросили его, есть ли в общине кто-то, обладающий теми же качествами, что и Сиддхаттха Готама. Ананда ответил: «Нет». «Тогда есть ли хотя бы один монах, которого почтенный Готама назвал своим преемником?» – «Нет». «Тогда есть ли кто-нибудь из монахов, кого община и старейшины назначили преемником почтенного Готамы?» – «Нет». «Но если у вас нет ни одного монаха, который был бы вашим прибежищем, то – как вы можете надеяться сохранить согласие в своей общине?» Ананда сказал: «Но у нас в действительности есть прибежище, брахман; у нас есть Дхамма, в которой мы находим прибежище».

Будучи у Гопаки, Ананда узнал, что укрепления вокруг Раджагахи усиливаются, чтобы отразить атаку войск царя Паджджоты, правителя Аванти, царства к западу от Магадхи. Так как Аджатасатту сконцентрировал свои войска в Паталипутре, чтобы, перейдя через Ганг, атаковать ваджжиян, Паджджота, как кажется, хотел воспользоваться возможностью начать кампанию против плохо защищенной Раджагахи (по всей видимости, в отместку за смерть царя Бимбисары). Весь известный Ананде мир, от Сакья до Магадхи, был на краю кровопролитной войны.

Собор монахов проходил в пещере Саптапарнагуха (Семь Листов) в горах, возвышающихся над городом. Сейчас, как и тогда, путь к пещере начинался у входа в горячие источники через дорогу от Бамбуковой рощи. Вы взбираетесь по крутой лестнице мимо бассейнов, в которых нежатся купальщики, шумно обливающиеся теплой водой, льющейся из древних каменных труб. Отсюда путь ведет прямо к горному хребту, который идет вдоль холмов, окружающих Раджагаху. Приблизительно через восемьсот метров тропа спускается направо и выводит вас на большой, плоский уступ скалы. Под ним находится практически отвесный обрыв до самой долины внизу. Пещера Семь Листов – это всего лишь разлом, который простирается примерно на тринадцать метров в глубь утеса. Внутри может уместиться не больше тридцати человек.

И именно здесь, или набившись в эту полость, или разместившись под тентом, установленным над уступом, под ударами дождя и муссонного ветра группа пожилых монахов внимательно слушала, как приглашенный Кассапой Ананда рассказывал по памяти все, что он слышал от Готамы.

Именно так буддизм стал организованной религией на «Первом буддийском соборе» – как его принято теперь называть, – проходившем в Пещере Семи Листов близ Раджагахи приблизительно в 400 году до н. э. За последующие полторы тысячи лет Дхамма распространилась из Индии по остальной части Азии, порождая многочисленные религиозные движения и школы и приобретая миллионы сторонников, прежде чем исчезнуть со своей родной земли, когда в одиннадцатом столетии начались мусульманские нашествия на индийский субконтинент. Первые научные описания буддизма начали появляться на Западе в середине девятнадцатого века, когда ученые получили доступ к классическим текстам и начали расшифровывать их. В 1881 году Т. У. Рис-Дэвиде основал в Лондоне Общество палийских текстов, с чего начался труд по систематическому переводу на английский язык проповедей Сиддхаттхи Готамы и других писаний, сохранившихся на пали, который продолжается и по сей день.

Только в начале двадцатого века первые европейцы стали путешествовать в Бирму, чтобы получать там посвящение в буддийские монахи. Вплоть до 1960-х годов было не больше горстки западных буддистов, которые либо подвизались монахами в Азии, либо образовывали небольшие буддийские общины мирян в Европе и Америке. Затем в 1959 году Далай-лама и его сторонники бежали из Тибета. Вслед за этим наступили бурные 1960-е, и произошедшие перемены позволили поколению потерянных молодых людей, которые в значительной степени потеряли веру в христианство и иудаизм, путешествовать по всей Азии – Индии, Непалу, Таиланду, Бирме, Шри-Ланке, Японии, Корее – и открывать для себя новые религиозные возможности, которые были совершенно неизвестны и недоступны их родителям. С тех пор обаяние буддизма продолжает очаровывать Запад.

Когда молодой

Джидду Кришнамурти распустил Орден Звезды в 1929 году, он сказал перед своей аудиторией в три тысячи человек: «Вы, возможно, помните историю о том, как дьявол прогуливался по улице в сопровождении приятеля, когда они увидели впереди человека, который поднимал что-то с земли, рассматривал и складывал в карман. Приятель спросил дьявола: “Что подобрал этот человек?”. “Он подобрал крупицу Истины”, – ответил дьявол. “В таком случае, плохи твои дела”, – сказал приятель. “Вовсе нет, – ответил дьявол, – я дам ему ее организовать”».

«Я живу окруженный монахами и монахинями, – размышлял сам с собой Сиддхаттха Готама в монастыре Гхосита вблизи Косамби, – царями и слугами, сектантскими учителями и их последователями, и моя жизнь несвободна и беспокойна. Что если бы я жил один, уединившись от толпы?» Так что, вернувшись со сбора подаяния, он привел в порядок свою хижину, взял миску и рубище и, не сообщив никому, отправился без сопровождения в Парилейяку, где он пребывал в одиночестве в лесу под валовым деревом. Похоже, даже Будда тяготился общиной, которую он создал, чтобы сохранять и распространять свое учение.Но, если бы его идеи не оформились в институализированную систему догматов, дошли бы они до нас вообще? Как бы я ни сочувствовал Ананде в его борьбе с Кассапой, я должен признать, что без такого жесткого руководителя, как Кассапа, в то неспокойное время о Дхамме, возможно, забыли бы уже в следующем поколении после смерти Готамы. Если бы монастыри Сэра и Сунгванса не были в течение многих веков оплотами буддийских традиций, смог бы я получить то образование и изучить те практики, которые позволяют мне сегодня писать о буддизме? Я очень сомневаюсь в этом. Нравится мне это или нет, живой дух религиозной жизни и ее формальная организация неразрывно – как Будда и мара – переплетены между собой.

...

Нравится мне это или нет, живой дух религиозной жизни и ее формальная организация неразрывно – как Будда и мара – переплетены между собой

...

Отвергать организованную религию в пользу туманной и эклектичной «духовности» тоже нельзя. Это не может быть удовлетворительным решением

Отвергать организованную религию в пользу туманной и эклектичной «духовности» тоже нельзя. Это не может быть удовлетворительным решением. Пользуясь языком, мы не можем прекратить порождать логически последовательные теории и убеждения, как желудок не может перестать переваривать еду. Как социальные животные мы неизменно организуемся в группы и сообщества. Без строгого, самокритичного обсуждения мы рискуем скатиться до благочестивых банальностей и необоснованных обобщений. И без своего рода социального сплочения самые блестящие идеи рискуют погибнуть. Нужно не отрицать все учреждения и догмы, но пытаться относиться к ним более иронично, признавая их только тем, чем они являются на самом деле – игрой человеческого разума в его бесконечных поисках понимания и смысла, а не вечными объектами, которые нужно яростно защищать или насильственно навязывать.

...

Нужно не отрицать все учреждения и догмы, но пытаться относиться к ним более иронично, признавая их только тем, чем они являются на самом деле – игрой человеческого разума в его бесконечных поисках понимания и смысла, а не вечными объектами, которые нужно яростно защищать или насильственно навязывать.

«Сегодня религия, – говорит Дон Капитт, – должна быть недогматичной. Нет ничего трансцендентного, во что необходимо верить или на что нужно надеяться. Поэтому религия должна стать непосредственной и глубоко прочувствованной связью с жизнью вообще и вашим индивидуальным существованием в частности». В этом духе я попытался понять учение Будды. Восстанавливая образ человека Сиддхаттхи Готамы и очищая его идеи от распространенных религиозных представлений его времени, мне нравится думать, что подобный подход, возможно, вдохновлял и его самого. Находите вы мой получившийся коллаж убедительным портретом этого человека и его учения или нет, мне как мирянину, живущему в современном мире, он помогает больше, чем любой из возможных образов Будды, предлагаемых традиционным буддизмом.