Что такое Израиль
Шрифт:
Особенно остро ощущают гордыню и заносчивость кибуцников восточные евреи, вроде тех, что поселились у подножия Кастеля, в Маоз-Ционе, или в нескольких километрах к юго-западу, в городке Бейт-Шемеш, о котором писал Амос Оз, кибуцник из Хульды. Дело в том, что кибуцы нанимали восточных евреев на работу в первые годы массовой иммиграции и доброй памяти по себе не заронили.
Но оставим в стороне вопрос о том, хороши кибуцники или плохи – есть и такие, и другие, – и лучше попробуем уяснить место кибуца в израильской идеологии и этосе. Правильнее всего сравнить кибуцы со средневековыми монастырями. И те и другие владеют многими землями, полями и лугами, но право собственности тех и других завуалировано: монахи владеют землей от имени церкви, кибуцники – от имени еврейского народа.
У них есть и общие достоинства: монахи и кибуцники – более культурная часть
Это сравнение поможет нам разрешить загадку, которая немало волнует самих кибуцников: почему кибуцы вызывают такую ненависть израильских «низов»? Что сделать, чтоб этого не было? Чтобы ответить, подумаем, почему в Средние века монастыри были ненавидимы, а сейчас никого особенно не беспокоят.
27
Духовенство, владевшее тем или иным имуществом, не могло передавать его по наследству и отчуждать без согласия церковной общины. – Ред.
Средневековые революционеры стремились разжечь ненависть к церковникам, создав образ монаха – обжоры и выпивохи. В 1977 году в сознании израильских «низов» сложился образ кибуцника-миллионера у плавательного бассейна. А если бы монахи были худы и босы, как Франциск Ассизский? А кибуцники жили в бараках сороковых годов? Это ничего бы не изменило – не роскошная жизнь монахов и кибуцников, не их развращенность, но их собственность на средства производства является причиной конфликта. Пока заводы и земли находятся в руках кибуцников – неважно, сидят ли они у плавательного бассейна или вкалывают по-черному, – они остаются коллективным эксплуататором. Вульгарные социалисты любили рисовать карикатурную, подчеркнуто отвратительную рожу капиталиста, кулака, эксплуататора, недочеловека, жирной и жестокой твари. Однако марксизм не имеет ничего общего с этой романтикой. Марксизм учит, что интересы самого распрекрасного капиталиста – кибуцника или Энгельса – расходятся с интересами самого неприятного пролетария – марокканца из Бейт-Шеана или манчестерского фабричного рабочего.
Поэтому при всей нашей симпатии к идее коммунизма и коммун, при всей приязни к основателям кибуцев надо признать, что сегодня кибуцы стали коллективным эксплуататором и полуфеодальным землевладельцем.
Ненависть к монастырям исчерпала себя, когда у них отобрали земельные угодья. Видимо, в подобном случае исчезнет и ненависть к кибуцам.
Богатство и расцвет кибуцев также связаны с изгнанием 1948 года и последующими событиями. Кибуцы до 1948 года были гораздо более слабы экономически, во многих из них серьезно подходили к идее равенства. После провозглашения независимости хорошо организованные кибуцы смогли оказать непомерное влияние на израильскую политику. Во всех социалистических правительствах Израиля до 1977 года кибуцники занимали несколько важных постов. Поэтому кибуцам достались хорошие земли при дележе 1948 года. Приехавшие восточные евреи либо получили земли похуже, либо вовсе застряли в городках развития, где никакой работы не было. Многие из них стали работать на кибуцы как наемные рабочие.
В те же дни страны Запада выделяли Израилю огромные кредиты на развитие экономики. Политически влиятельные кибуцы смогли истребовать средства на развитие своей промышленности, и на их заводах тоже трудились жители городков развития.
В наши дни кибуцы все больше и больше ощущают себя осажденными крепостями, окруженными враждебными туземцами. Отношения с окружением у кибуцев складываются неудовлетворительные. Кибуцникам и в голову не придет поехать за покупками или развлечениями в ближайший городок: Тиверию, Бейт-Шеан или Афулу. Кибуцники, как правило, совершают покупки через Объединение кибуцев или делают их в Тель-Авиве. Они не тратят свои доходы на месте, что тоже не способствует хорошим отношениям с горожанами.
Чтобы увидеть кибуц с человеческим лицом, стоит выбраться из Нагорья и отправиться на север, где на плодородных долинах Иордана, Кинерета и Изреэля расположились старые, устроенные кибуцы. Я прожил более года в этих местах, где здоровенные парни в синих рубашках тягают
Здесь, в Долинах, зарождались новые сионистские поселения страны Израиля, детища своего времени, начала XX века. Они достаточно опоэтизированы, и в них осталась подлинность. Но сабры больше не растут в стране Израиля. Этот кисло-сладкий колючий плод, крепкие и решительные парни и девушки, не пользовавшиеся косметикой и гордившиеся волосами на ногах, ругавшиеся словом «осел», свободные и порабощающие себя дети героев, первый плод брака Дон Кихота с Дульсинеей, зачатый в сумерках после первой встречи и до первого разочарования, чуждые нам, как марсиане, исчезли, осталось только слово. В нынешних кибуцах живут обычные современные люди, прошедшие нивелировку с детства и знающие о своих преимуществах.
Иностранная молодежь может провести время в кибуце в качестве добровольцев. Хотя кибуцы предпочитают, чтоб это делалось через кибуцные объединения, находящиеся в Тель-Авиве, можно самому явиться в избранный вами кибуц, чтобы объединение не послало вас в совсем другое место. Все кибуцы одинаковы и все различны, одинаковы по формальным признакам и различны по местоположению и характеру жителей. Для студента из-за границы, желающего провести часть осени, весны или зимы в Израиле, не найти места лучше, чем Эйн-Гев на берегу озера Кинерет, а если там не примут – то с другой стороны Кинерета, в Геносаре. Холодной зимой хорош Эйн-Геди, на Мертвом море. Летом недурно в Сасе, на самом севере страны, где многие говорят по-английски и довольно приветливы. В долине Изреэля славится кибуц Нир-Давид, а японцы обычно предпочитают близлежащую Хефцибу. Англичане и американцы любят Кфар-ха-Наси и Кфар-Блюм на севере. Финны направляются в свой «кибуц» – религиозную коммуну в горах Иерусалима Яд-ха-Шмона возле Неве-Эйтана. «Русское присутствие» установлено в нескольких кибуцах, в первую очередь в Негбе, где живет «узник Сиона», отбывавший срок в советских лагерях, Барух Шилькрот, и в прекрасной Сасе.
Для хорошего путешественника, пробовавшего ашрам в Индии, храм дзен в Японии, рыбалку в Греции, уборку винограда в Провансе, провести какое-то время в кибуце, бесспорно, интересно и полезно. Добровольцу не следует ожидать, что кибуцники, как одна большая семья, примут его, обогреют и обласкают. Как правило, добровольцы общаются между собой, живут, едят и даже работают отдельно от кибуцников, с которыми соприкасаются мало – только что получают от них приказы. Как правило, добровольцев посылают на работы, которые не хотят делать кибуцники, – мытье посуды на кухне или работу в ресторане (там, где есть рестораны для туристов). Получить работу в поле нелегко, потому что кибуцники предпочитают именно ее. И тем не менее, чтобы не терять времени даром, советую добровольцу добиться работы в поле, в коровнике, на рыбалке и по возможности не соглашаться на занятия для придурков. Тем более избегать заводов, где добровольцу и вовсе нечего ожидать.
Я практически не слыхал, чтобы добровольцам удавалось подружиться с кибуцниками – на это требуется полгода минимум, а то и больше. Кибуцное общество, сколь бы легко оно ни принимало добровольцев, одно из самых закрытых в мире. Кибуцники избегают общения за пределами своего маленького социума.
В большинстве случаев и через несколько лет доброволец не сможет стать равноправным кибуцником, даже если будет принят в кибуц, что происходит крайне редко, с неевреями – практически никогда. Кибуцники ни в коей мере не испытывают миссионерского зуда, нет в них желания убедить чужака в преимуществах их образа жизни. Достоинства такого отношения понятны, основной же недостаток состоит в том, что кибуцники не нуждаются в добровольцах. Обитатели кибуцев ставят себя выше прочих смертных, и потому их отношения с внешним миром носят несколько феодальный характер. Представьте себе, что вы попали ко двору короля Артура, или к запорожским казакам, или на собрание польской шляхты, не будучи рыцарем, казаком, шляхтичем. Тут избежать пренебрежительного или патерналистского отношения (в лучшем случае) либо откровенно эксплуататорского (в худшем) трудно.