Что такое Израиль
Шрифт:
Поднимаемся наверх. Классическое село Нагорья, Кастель стоит на крутом высоком холме над вади, по которому проложена дорога на Иерусалим. В центре – основания римского форта, кастеллума. Госпитальеры возвели на этих основаниях замок Бельвир, им правили магистры ордена из близлежащего замка Бельмон. Дома крестьян, строившиеся поначалу вокруг замка, с веками захлестнули его, как в Тайбе. Тут можно переходить из дома в дом. Крепкие жилища Нагорья выдержали и атаку Палмаха, и натиск времени. Здесь они жили, арабские бандиты, их жены-бандитки и дети-бандитята. Здесь стояли в бандитских хлевах бандитские ослы и овцы, росли бандитские оливы и кактусы. И все это существовало тысячи лет, единственно чтобы мешать движению еврейских конвоев на шоссе.
На склоне Кастеля растет одинокий кактус сабра, неизменный спутник арабских сел. Жители Кастеля лишились всего: домов, скота, земель, многие – жизни. Даже сабру присвоили израильтяне, сделав
Не только пояснительные надписи у Кастеля – израильские книги и путеводители не чужды святой простоты. Как правило, они в упор не видят сельских руин. Известный краевед Зеэв Вильнаи, автор десятка книг и путеводителей, описывая район Латруна, отмечает: «Возле развалин арабской деревни – два римских камня», – и дает подробное описание римских камней, даже не останавливаясь на судьбе арабской деревни. А ведь ему было известно, что она не развалилась сама по себе – дома взорвали израильские саперы через долгое время после того, как отгремели бои Шестидневной войны, а жителей насильно вывезли на армейских грузовиках. Корреспондент израильской газеты спросил почтенного д-ра Вильнаи, почему тот не упоминает об этом, и получил следующий ответ: «Зачем вам надо копаться в грязи?» Русский путеводитель – как и другие, – говоря о живописных руинах арабской деревушки Лифта, упоминает, что в библейские времена здесь находился источник Мей-Нефтоах. Но умалчивает о том, что жители Лифты по сей день живут в лагере беженцев, а крыши их домов нарочно проломлены, чтобы под ними никто не смог поселиться. Так советские книги стыдливо обходили молчанием тот факт, что великие сталинские проекты воплощались в жизнь узниками лагерей.
Если же умолчание невозможно, эти села называют кфар натуш – «покинутые деревни». Например, израильский путеводитель пишет о селе, стоявшем на месте Кфар-Савы: «База бандитов… взята в бою… развалины видны на холме».
Битва за Иерусалим шла в районе Кастеля. Хотя ООН постановила оставить Иерусалим под международным управлением, сионисты решили взять себе Святой город. Их не останавливали ни резолюция ООН, ни воля иерусалимцев. В израильских пропагандистских брошюрках обычно подчеркивается, что борьба шла за святые места, за Стену Плача. Но на деле сионистов мало интересовали святыни. Бен-Гурион рассказывал, что впервые оказался у Стены Плача через несколько лет после приезда в Палестину. Стена Плача была важна для набожных евреев – их называют ортодоксами, хасидами или богобоязненными (харедим), сами же они зовут себя адук, «тесно прильнувшие (прикипевшие) к Торе», – но они не хотели сионистов, они предпочитали международное правление, на худой конец – эмира Абдаллу. Выше уже упоминалось, что даже сегодня старое иерусалимское еврейское население, жившее в городе до сионистов, вывешивает черные флаги в День независимости Израиля. В рассказах ветеранов боев 1948 года неизменно фигурируют белые флаги над домами «богобоязненных», вражда к сионистам, отказ оказать помощь раненым солдатам еврейской армии. И после 1948 года жители религиозных районов относились к израильтянам как к оккупантам, жили обособленно, ограничивая все общение рамками своей колонии на Побережье – Бней-Брак.
Война за Иерусалим, которую Израиль вел от имени «богобоязненных», была столь же парадоксальной, каким оказался бы штурм Наблуса во имя спасения святынь самарян или, предположим, «освобождение» Антверпена ради блага его евреев – полировщиков бриллиантов. «Богобоязненные» хотели Стену Плача и не хотели сионистов, сионисты не нуждались ни в Стене Плача, ни в «богобоязненных», но воспользовались и тем и другими для оправдания своего завоевания Иерусалима.
При разделе Иерусалима пострадали и святые места. Не знаю, что было бы, если бы израильтянам удалось занять Старый город в 1948 году, что стало бы с мечетью Эль-Акса в дни решительного Бен-Гуриона, который и в 1967 году требовал снести крепостные стены, возведенные Сулейманом Великолепным. Но и так святыни пострадали. На въезде в город стоит многоэтажный отель «Хилтон». Он построен на месте одного из самых почитаемых вели Нагорья – гробницы шейха Бадра, древнего святилища. Кладбище Мамиллы, где похоронены победители крестоносцев, превращено в стоянку для автомобилей. Многочисленные вели Коридора разваливаются без присмотра. В районе не осталось крестьян, которые заботились бы о них. А вакф [25] был практически экспроприирован Израилем в 1948 году и не может расходоваться по назначению. Исламский благотворительный фонд был провозглашен «отсутствующим лицом», а поскольку речь шла о «собственности Бога», поэт Рашид Хусейн писал об этом решении: «Господь
25
Вакф (вакуф) – в мусульманском праве имущество, переданное государством и частными лицами на религиозные и благотворительные цели. – Ред.
Да и можно ли убивать и покорять живых людей во имя мертвых камней? Можно ли «освободить» камни? Стоило ли во имя овладения Стеной Плача стирать с лица земли целые жилые районы? Большинство израильтян отвечает на эти вопросы утвердительно, если речь идет о палестинцах.
Бои за Иерусалим начали правые сионистские боевики Эцель и Лехи, первыми развязавшие слепой террор против гражданского палестинского населения. Сначала они терроризировали жителей Лифты и Ромемы, затем, 13 и 29 декабря 1947 года, бросили бомбы в толпу покупателей на базаре у Яффских ворот, убили шестерых и ранили 40 человек. Хагана от них не отставала: в ночь с 5 на 6 января 1948 года ее бойцы подорвали христианскую гостиницу «Семирамида» и убили 26 невинных человек. Седьмого января 1948 года бойцы Эцеля метнули бомбу в толпу палестинцев, ждавших автобуса у Дамасских ворот, и убили 17 человек. Палестинцы ответили взрывами на улице Бен-Иегуда и у Еврейского агентства (о которых, в отличие от актов еврейского террора, можно прочесть во всех книжках про войну 1948 года, изданных в Израиле или Америке).
В Иерусалиме – в Ромеме, Катамоне и Шейх-Бадере – уже была применена тактика изгнания мирного населения. Палестинцы начинали понимать, что им грозит страшная судьба. Поэтому борьба была такой упорной, несмотря на вопиющее неравенство сил. Война за Коридор завершилась до конца британского мандата, когда на территории Палестины еще не было войск арабских государств. Эти войска и потом мало что меняли: у них не имелось ни оружия, ни денег, ни солдат, ни желания воевать. Торжество Израиля над армиями семи арабских государств несколько напоминает знаменитую победу Красной армии над Антантой в Гражданскую войну. Но ранее, в апреле-мае, у палестинцев вообще не было шансов удержаться.
Согласно книге Хаима Герцога (президента Израиля в 1983–1993 годах) «Арабо-израильские войны, 1967–1973», ко времени принятия резолюции о разделе Палестины в Палмахе, отборных частях еврейской общины, состояло 4 тысячи бойцов, а все еврейские вооруженные силы насчитывали 15 тысяч бойцов передовой линии и 30 тысяч бойцов территориальных отрядов. Кроме того, Эцель и Лехи располагали 4 тысячами бойцов. У палестинцев, по тому же источнику, было две партизанские группировки Армии спасения, насчитывавшие около тысячи человек каждая, несколько неорганизованных партизанских соединений на юге Палестины и Армия освобождения под командой Фаузи эль-Каукджи, насчитывавшая – на бумаге – около 6 тысяч человек. По данным Ури Мильштейна, у палестинцев имелось лишь 300 обученных бойцов на всю страну. В районе Коридора сражалось только народное ополчение из окрестных сел и Иерусалима. У ополченцев не было ни оружия, ни боевой подготовки, заслуживающих этого названия: король Саудовской Аравии послал им партию примитивных ружей конца XIX века, которые использовать не удалось, да на «черном рынке» они смогли купить еще несколько ружей по безумной цене. Старый ржавый маузер стоил там 100 фунтов, вчетверо больше обычной цены. Новобранец, умевший высадить пол-обоймы в цель и бросить ручную гранату, считался хорошо обученным.
И все же крестьяне и ополченцы упорно сражались за свои дома, за свои поля, за свои села, где жили их предки из колена Иуды и Вениамина, избравшие землю, а не веру. Во главе ополчения стоял палестинский Панфилов (или князь Пожарский), Абд эль-Кадир из рода Хусейни, одной из трех знатнейших фамилий арабского Иерусалима. Боям не было видно конца. Как ни напирали полки Палмаха на село, крестьяне держались. Дома переходили из рук в руки, как в Сталинграде. Конец сопротивлению положила случайная гибель Абд эль-Кадира эль-Хусейни 8 апреля 1948 года, за день до резни в Дейр-Ясине. Он шел по полю, его окликнули из еврейского окопа, приняв за своего. Окликнули по-арабски евреи из Ирака, недавно приехавшие в Палестину и не знавшие иврита. Эль-Хусейни решил, что это англичане – английские позиции находились неподалеку, и до конца британского мандата оставалось еще больше месяца, – и ответил по-английски: «Хэлло, бойз». Его ранили, пленили и расстреляли в тот же день.
Целый день тело эль-Хусейни лежало на поле битвы, пока палестинцы не поняли, что их вождь убит. Яростной волной поднялись они и выбили евреев из Кастеля. Их контратака оказалась столь мощной, что еврейские силы не смогли удержаться и откатились далеко от села. Через несколько дней Палмах совершил бросок на Кастель, но, к изумлению наступавших, село опустело.
Горе захлестнуло Палестину, как только весть о смерти эль-Хусейни дошла до Иерусалима. Это было на Пасху, когда иерусалимские мусульмане обычно едут веселым поездом со знаменами, под барабанный бой, гром литавров и стрельбу на восток, в сердце пустыни, к древней крепости Неби-Муса.