Что такое не везет
Шрифт:
— А в спальне, ты не представляешь. — шептала тетка во всеуслышание своей подружке. — Там фотографии были даже на стенах, в таких миленьких резных рамочках.
— Не может быть?! — Воскликнула ее собеседница. — Сама видела?
— Да, нет же. Молочница, я же говорила. Но она-то врать не станет!?
Поэтому единственный вопрос, который вертелся у всех на языке, касался лишь того, почему все «пострадавшие» от действий маньяка, в один голос утверждали, что на его лице была маска с прорезями для глаз, и поэтому они его не могли опознать. И как они могли его не узнать, если все фотографии альбома были сделаны в одном и том же месте, в спальне дома, ему принадлежащего.
Об
Дождавшись своей очереди, от души помылся, переоделся в свежее, только из магазина новое бельё, натянул новые носки, и довольный вышел из бани. В ближайшем кафе взял шницель, стакан какао, и прекрасно пообедал, а после еще и купил мороженое и довольный вышел на свежий воздух. Дождавшись своего автобуса, доехал до дома, и спокойно закурив прошествовал до собственного двора. Ради интереса, заглянул в почтовый ящик, висящий возле ворот, и к своему удивлению обнаружил в нем пару писем, одно из которых датировалось аж декабрем прошлого года, а второе пришло совсем недавно. Оказалось, что это письма от бабушки из Ташкента. Пару-тройку лет назад я отдыхал у нее летом, и очень захотелось бы повторить это еще раз.
Матери дома не оказалось, поэтому я прошел в свою комнату, разделся, потом прошел на кухню и поставил чайник. Пока грелся решил узнать новости из писем.
Глава 8
8
Одно письмо, то которое пришло раньше, было адресовано матери, второе, недавнее мне. Хоть вроде бы и одна семья, но все же решил соблюсти хоть какие-то приличия, и потому дождавшись прихода матери, показал письмо ей. Ее реакция, честно говоря меня очень удивила, потому что она, вырвав письмо у меня и руки, даже не взглянув на конверт, бросила письмо в печь. Хорошо хоть, я доверился своему чувству и то письмо, которое пришло на мое имя убрал с глаз, а то наверняка его судьба, была бы похожа на первое послание.
— Ты, почему не стала его читать? — Удивленно спросил я.
— Не твое дело! — Огрызнулась мать, потом спустя пару минут все же снизошла и добавила. — Не хочу я с ней общаться.
— Она же твоя мать?
— И, что теперь? Опять ее нравоучения слушать?
Да уж, а нравоучения послушать бы стоило, подумал я. Заварив чаю прямо в стакане, я прошел в свою комнату сказав, что буду делать уроки, и мне желательно не мешать.
— Дверь закрой, и делай. Я телевизор буду смотреть. — Единственное что услышал я в ответ.
Что же, как вариант, меня это вполне устраивало.
В письме, бабуля, приглашала меня на все лето к себе в гости, и как бы между делом интересовалась о том, почему мать не отвечает на ее письма, и все ли у нас в порядке. В общем обычное письмо соскучившейся бабули к внуку, с намеками на то, чтобы я рассказал ей о том, что происходит в моей семье. Честно говоря, я и сам задумывался о том, чтобы написать ей, но сколько бы я не искал ее адрес, так и не нашел. Похоже было на то, что мамашка, специально избавилась от всех ранее пришедших писем. Впрочем, учитывая обстановку в доме, хвастаться было нечем. Теперь, когда у
Письмо получилось довольно длинным. Я рассказал в нем о всех домашних новостях, в первую очередь указав с несколько радостным акцентом на то, что папаню взяли на горячем, и теперь ему грозит, как минимум три года колонии. И что это меня очень радует, хотя бы потому, что теперь меня некому будет пороть, а маманя не видя перед глазами вечно пьяного отца, вроде бы встала на путь исправления. Потому как даже устроилась на работу, и теперь мне не нужно питаться подножным кормом, потому, что она все-таки что-то готовит. Да и пить стала меньше, срывается разве что по субботам, но к понедельнику, как правило уже приходит в себя. И хотя перегаром от нее несет постоянно, но все же не до такой степени, чтобы валяться, где попало и заливать в доме палас. Расписав все радости и горести сегодняшних, и недавно прошедших дней, прочел свое произведение, и понял, что отправлять этот опус бабуле точно не стоит.
В принципе о том, что мать спивается, она я думаю знает и так, но когда об этом не стесняясь рассказывает ее ребенок, это уже чересчур. Скомкав исписанный лист, решил ограничиться скупыми фактами, не особо вдаваясь в подробности, чтобы лишний раз не нервировать бабулю. Во-первых, с радостью сообщил о том, что папаню забрали в милицию, и он сейчас находится под следствием за попытку ограбления старухи-самогонщицы. Во-вторых, отметил, что этот факт, и то, что ему прочат, как минимум три года колонии, меня очень обрадовал. Причем, как минимум по двум причинам. Одна из них касалась того, что меня некому стало беспричинно наказывать, а вторая то, что мать стала меньше пить.
Так срывается иногда, но в общем вот уже месяц, ведет можно сказать трезвый, образ жизни. Расписывать как было раньше не стал, чтобы лишний раз не волновать бабулю. А то, что забрали в милицию отца, я думаю на ней никак не отразиться. Тем более, насколько я знаю она всегда была с ним в контрах. Может даже порадуется за мать и за меня.
О себе упомянул, что все в порядке, учиться в отсутствие папани, стал даже лучше, и хотя пока еще не отличник, но надеюсь что к концу года выйду на твердые четверки. А, по-немецкому языку, так и вообще уже числюсь в отличниках. Ко всему прочему добавил, что очень хочется повидать бабулю, и если она выберется к началу июня к нам, то с удовольствием отправлюсь к ней на все лето. На этом собственно и закончил свою писанину. Разве что передал привет деду, и пообещал всех расцеловать при первой же встрече.
Перечитал написанное, исправил пару ошибок, и сложив лист вдвое сунул в одну из тетрадей. Туда же положил и конверт с письмом от бабули, чтобы не потерять адрес. Хотя адрес я уже запомнил и так. Сложного там ничего не было. «Ташкент-102, квартал 1 дом 49 квартира 8. Караевой Валентине Никитичне».
Уже в понедельник, то есть на следующий день, зашел после школы на почту и купил два конверта. В один сразу же вложил письмо отправив его в Ташкент, а второй оставил у себя, надеясь, что бабуля напишет еще. В школе, все бегали как наскипидаренные. Еще бы, один из учителей, оказался преступником. Вдобавок ко всему, к директору вызвали троих старшеклассниц, которые потом выскакивали с заплаканными глазами. Правда, все же довольно быстро сообразили, что подобные вызовы, ставят несмываемое клеймо на девочек. Ведь все сразу же догадались, что вызывают тех, кто отметился в Кощеевом фотоальбоме. Тем более, что слухи о нем разнеслись по школе быстрее ветра. Но вроде бы ограничились только этими тремя, за что потом, опять же по слухам влепили строгий выговор директрисе, за недальновидность.