Что такое не везет
Шрифт:
— А конкретно. Хоть пару строк переведи.
— Это литературный язык, я плохо его понимаю на слух.
— А зачем тогда петь такие песни, которые никто не понимает?
— Но вот ты же слушаешь, например, «Queen», «Led Zeppelin» или «Abba», ты понимаешь, о чем они поют?
Я тогда не знал английского так хорошо, как сейчас и потому ответил:
— Нет, но тут важно скорее музыка, общий фон. Ведь красиво же поют.
— Вот и у нас так же. Мы считаем эту мелодию прекрасной, и вдобавок пусть не весть текст, но все же понимаем, о чем именно поют. А ты не знаешь даже этого. И потому традиция такая создавать песни и литературные произведения именно на классическом языке, чтобы при необходимости его могли понять в любом месте республики.
Да это только в России язык практически одинаково на всей территории, а в том же Узбекистане,
В итоге, я схлопотал двойку по «Истории Узбекистана», а узбечка, преподававшая язык, сделала мне замечание. Как результат, уже после обеда, весь мой класс выстроили в общежитии, сунули мне в руки учебник «Истории» и заставили учить параграф, по которому я получил двойку, наизусть. Разумеется, можно было возмутиться, применить свои способности. Но мой старый приятель предупредил, что лучше и быстрее будет просто выучить. Тем более, что все равно заставят. А самое паршивое состояло в том, что пока я учил этот параграф весь класс стоял в строю напротив меня, сверля меня злобными взглядами. Здесь во всю действует правило: «Один за всех, и все за одного», точнее скорее вторая его часть. Другими словами даже если бы я взбунтовался, то пока не выучил бы этот чертов параграф, все остальные продолжили бы стоять в строю. А ночью….
Все же час стояния в казарме, никого не настраивает на благодушие. Зато достаточно быстро учит правилам поведения, и заставляет учиться, через «не хочу» или «не могу». Даже если не понимаешь предмета, учи наизусть, зубри, но когда вызовет преподаватель, будь добр ответить. Пусть на «трояк», но главное не двойка. В противном случае накажут всю группу. А уж группа отомстит за это тебе.
Ночью мне устроили темную. По сути, так было даже проще. Прикрыли одеялом и слегка попинали через него. Ну типа для того, чтобы я не видел, кто пинал и не мог пожаловаться на него. Я как раз видел всех, благодаря своей способности, но мстить кому-то из них не стал, только потому, что здесь такие правила, и через это прошли считай все. Да и за что, в общем-то мстить? По сути виноват сам. Тем более, что еще раньше знал о том, что за плохое поведение и учебу здесь наказывают. Знал, но решил пустить это на самотек. И вот результат.
Что интересно, после того как выучил, никто не удосужился рассказать о том, какие уроки были заданы на завтра. То есть это сугубо твои проблемы. И правило озвученное выше работает только в одну сторону. Не выучил, все отвечают за одного, но никто не предложит тебе помощи, пока сам не попросишь об этом. Уже представляя, что и завтра все учителя будут смотреть мою подготовку, решил под суетиться и узнать какие именно предметы находятся в расписании. И уже без понукания выучил все самостоятельно.
Следующие дни, проходили относительно спокойно. То есть сблизиться со мной особого желания ни у кого не было. Пока что присматривались, ну и не отказывали в общении. Вообще-то, жить здесь было можно. Это конечно не семья, но с другой стороны, здесь хотя бы не нужно было заботиться о том, где бы и чего сожрать, или надеть. Пусть не слишком сытно, однообразно, но так или иначе, а сильного голода я не испытывал. В крайнем случае, при наличии денег, можно было что-то недостающее приобрести в городе. Больших запретов на выход в город не имелось, разве что было ограничение по времени. И обязательно нужно было ставить в известность дежурного воспитателя, куда ты пошел, когда вернешься. Точнее последнее определял, как раз воспитатель. И если опоздал наказание было неминуемо. Конечно не физическое, но как говорится «Один за всех и все на одного». А уже потом, на тебе отрывались те, кто пострадал из-за тебя. Говорят, такую систему ввел еще «великий» Макаренко, чтоб ему пусто было.
Дни проходили за днями, а бабушка так и не появлялась на горизонте. Причина ее отсутствия для меня была не очень понятна. По моим сведениям, ей сейчас было не больше пятидесяти пяти лет, а это далеко не тот возраст, когда задумываешься о вечности. Да и в письме она приглашала меня в гости. И вдруг, когда это мне понадобилось, полное молчание с ее стороны. Поневоле пришлось вживаться в среду, и устраивать свой быт именно здесь. Учебу я подтянул достаточно быстро, и вскоре уже числился если и не среди хорошистов, то твердо направляющимся в ту сторону. А, что еще оставалось делать? Здесь жили строго
Кстати, это была именно Школа-Интернат, а не детский дом. Отличия состояли в том, что примерно треть или чуть больше, учеников все же имели за стенами этого заведения родителей, или семью. Просто эти семьи жили в горных кишлаках и аулах, где не было возможности организовать школу, поэтому, как только начинался учебный год, все они приезжали сюда, и находились здесь с сентября по конец мая. Изредка, если за ними приезжали родители, их отпускали на каникулы, в течении года. В противном случае все оставались здесь. Некоторые, как один из моих старых приятелей имели семьи и здесь в поселке, примерно такие же как до недавнего времени была и у меня. Здесь, хотя бы не нужно было думать о том, чем будешь питаться на следующий день, и будешь ли питаться вообще. Почему я сам, в таком случае, до этого момента жил с ними? Из разговоров старших, примерно понял подоплеку этого. Дело в том, что мать получала на меня некое пособие. Много или мало не знаю, но тем не менее эти деньги у нее появлялись. Если бы меня оформили в приют, то выплаты сразу же бы прекратились. Разумеется, это было невыгодно, вот и козыряли тем, что отец, якобы участник войны, и обо мне достаточно заботятся дома.
Хотя, до сих пор до меня не доходит. Как он мог быть участником войны, если родился в 1929 году. На ум приходят только два, нет три варианта. Первый, будучи пацаном сбежал на фронт и пристроился «сыном полка». Насколько я помню такие случаи были не единичны. Только широко известных личностей бывших «сыновьями и дочерьми полков» насчитывается больше двадцати. Навскидку вспоминается советский писатель Валентин Пикуль, бывший во время войны юнгой Северного Флота.
Второй вариант — партизаны. Там тоже встречалось достаточно много детей, вот только как он смог туда попасть не совсем понятно, опять же исходя из того, что местом рождения у него указан Зангиата — поселок расположенный неподалеку от Ташкента, и широко известный своими тюрьмами. В нем располагается Ташкентский Следственный Изолятор (СИЗО) называемый в народе Таштюрьма. Печально известная женская колония, и Детская Воспитательно-Трудовая Колония усиленного режима.
И наконец третий вариант, говорящий о подделке документов. Я не буду кричать об этом вслух, потому что у меня нет этому доказательств. Но честно говоря больше склоняюсь именно к третьему варианту. Впрочем, все это в прошлом, мне же надо задуматься о будущем.
В один из выходных, удалось вырваться в «увольнение». Здесь это называют именно так, как в армии. При этом, чтобы получить его, нужно не иметь ни единой двойки в школе, ни одного замечания от воспитателей и учителей, и попасть под хорошее настроение дежурного воспитателя. В противном случае, будь ты хоть круглым отличником и примером для всех остальных, хрен тебя кто отпустит в город. И я наконец получил возможность добраться до родительского дома. Увы, здесь сохранился, фактически один фундамент, и возможно погреб. Все остальное сгорело дотла. Что в общем-то было немудрено учитывая, что дом был деревянным, и довольно ветхим.
Вообще-то я все же надеялся на лучшее, тем более, что родительская комната находилась на противоположном конце дома. Но, надежды не оправдались. Что не сгорело в пожаре, было добито теми, кто все это тушил, и наверняка соседом, который и сейчас заслышав шум спокойно вышел из сарайчика с инструментом, и присев на какой-то ящик смотрел на меня улыбаясь. Прекрасно понимая, что-теперь-то я точно не смогу предъявить ему никаких претензий. Претензий я разумеется предъявлять ему не собирался, а вот наведаться как нибудь к нему в гости, разумеется в его отсутствие, такая идея у меня промелькнула. Ведь наверняка у него можно разжиться чем-нибудь необходимым. Тем более, что я ни разу не видел, чтобы у него в доме, появлялся кто-то еще. И знал о том, что он служит в войсковой части неподалеку от нашего поселка, так как иногда встречал его в военной форме с длинной красной полосой на погонах, говорящей о его старшинском звании.