Что такое ППС?
Шрифт:
«Ой, не рада, сынок. – сокрушается мама и ведет через бога, как через посредника, разговор с сыном. – Не рада… Соседка сегодня была, говорит, мол, счастливая ты, Ильинична! Пусть вдовая, воля божья на то – зато сын в люди вышел. Машина заморская, вещи какие! Таких не видали. Что надо? – богатый. И горя не знает, и ты беззаботна. А наши? Мой – год без зарплаты. А дети? – одежды и той, мало-мальски нормальной, нет. А еда? Да плохо сейчас, ты же видишь, всем плохо! Телевизор, который привез ты в тот раз, она любит смотреть. А у них никудышный совсем: черно-белый, старенький…
Да только я вижу, сынок, у них
Сердце мудрое мамино, било в набат: власть денег открыто вступала в свои права! Власть, подати которой способны дотла истощить души подданных. Числу разоренных такой властью душ, не достанет счета. Она это знала, мама. Ребенку понять бы! Но, как? Только сердце болело в ответ…
***
– Что это, рапорт? Потемкин?
– Ну да, Николай Николаевич, рапорт.
– Оставь… – согласился начальник, – И, если хочешь, возьми выходных пару дней.
– Возьму, – благодарно ответил Потемкин.
– Ты что-то надумал?
– Хочу на охоту.
– Охоту? Хорошее дело, смотри, лишней водки не пейте, оружие водки не любит! А рапорт пока отставим. Подпишем потом, как вернется. Случится вдруг, что-то: решение сменишь, все может быть…
– Ничего, – с порога, негромко, добавил Потемкин, – со мной не случится. Сейчас подпишите. Сегодня же я передам его командиру «Тантала».
– «Тантал»? Ах, ну да – ты же спортсмен, ваши многие там окопались.
– Да. А потом на охоту. Сегодня меня уже ждут. Ну а Вам… Зачем Вам работник, который с собой не в ладу?
– Да многие ныне с собой не в ладу…
***
В квартире Виталика не умолкал телефонный звонок. «Ты что, устал жить? – мог бы Потемкину подсказать аппарат – он, окруженный пустыми и полупустыми бутылками, знал душевные муки Виталика, и подсказал бы: – Не звони! Ты рвешься туда, где тебя хотят пристрелить». А Потемкин рвался к ружью, грезил костром под холодными звездами – так давно на охоте не был. Она была пуще неволи, он думать о чем-то другом, в свой последний день, не хотел, или даже не мог…
А Виталик не мог взять трубку. Он в это время, сжав зубы, и проклиная нелюдя, летел вниз по лестнице. Потому что пятнадцать минут назад, эта нелюдь звонила:
– Пил вчера?
– Да, немножко было…
– Значит, бери такси, и ко мне, немедленно!
Много слов, протестующих, пролетело в мозгу, но Виталик их проглотил, и прохрипел в ответ:
– Да, сейчас…
Химера
– Вот что! – гулял перед низким журнальным столиком, шеф, – Я ведь говорил, что с подачи твоей, закрываю все схемы. Ведь так? А простой на конвейере сколько стоит? Не знаешь? Я несу убытки, ты понимаешь? – навис над лицом Виталика живот возмущенного собеседника.
– Понимаю… – так тихо, что даже сам ощутил – сколь жалобно – пролепетал Виталик.
– Что ты лепечешь,
Прицепившись к последнему слову, Лахновский понизил тон:
– Ответственный… Я допускаю даже, что это так. Это меняет дело.
Он вернулся в кресло за свой высокий стол:
– Я поверил тебе. Считаю убытки, а верю тебе, потому что о мере твоей ответственности мы говорили там, в сауне. И, если мои слова тяжелы, я возьму их назад. Возьму, но при условии – доведи до конца свой замысел. Не тот, о котором только что говорили, а собственный, свой. Ты слышишь?
Слышит Виталик, но не понимает…
– Ты ведь остановил мой конвейер зачем? Затем, чтобы устранить возникшую над ним угрозу. Сам, своими силами, и своим умом – молодец!
Виталик закивал головой.
– Но какого же чёрта ты, вместо того, чтобы устранить проблему, сопли жуешь, пьешь водку, мучаешься душой и морочишь мне голову недомоганием?! Как это назвать? Боишься? Страшно? Тебя пожалеть, Виталик?
«Боже мой! Боже мой, он все знает!» – полыхало в груди Виталика.
– Кто тебе сказал, что Лахновскому голову можно морочить так же, как и другим? Устраняешь проблему – так устраняй. Цена не имеет значения: усилия, и, если будут, затраты – оплачу достойно. Действуй!
Словам бы не верил Виталик, да как же не верить: Лахновский все знает и требует, чтобы Виталик довел до конца свой страшный замысел – немедля довел и самостоятельно.
– Так вот, с сахзавода пришли машины. Берешь их. Это – первое. Ведешь на склады, разгружаешь. Второе – три КАМАЗа, сегодня, со склада – отправишь в Россию! Ты понял?
Видя смертельную бледность Виталика, переспросил, тем же тоном:
– Ты понял?
Заметив, что достать сигаретную пачку из бокового кармана, Виталик не может, он усмехнулся, подошел к своему столу. Вынул оттуда, открыл пачку «Мальборо», выдвинул пару «стволов», и положил Виталику. Вернулся, сел в кресло и обыденно, просто, спросил:
– Ты еще не наделал глупостей? Нет? А измученный – видно химера заела? Не знаешь, что это – химера?
Виталик рассеянно: «Да» или «Нет», непонятно, кивнул.
– А один государственный вождь, Виталик, официально освободил от нее свой народ.
Издевался он, видя, что не понимает Виталик:
– Вообще же он был ефрейтором – но в качестве вождя и главнокомандующего поэтому, считая совесть химерой, освободил от нее свою армию, и свой народ.* (*А. Гитлера имел подразумевал Лахновский) Так вот, настрадался и хватит! Давай, покури и сейчас же езжай. Знаю, что говорю, потому, что Потемкина больше нет.
– Как нет? А Вы что его… сами? – не может поверить Виталик…
– Сам, – рассмеялся Лахновский, – Рапорт подал Потемкин. Переходит в другую службу.
Депутат – слуга бескорыстный
– Ты что вытворяешь, Альфред?! – незлобиво возмущается Степан Иванович, – Зачем будоражишь округу? Рай обещаешь народу. Не спятил?
– Да что Вы, не спятил. – отвечает Альфред, – Веду агитацию – вот и всего лишь.
– Зачем?
– Народного голоса ради! Затем, чтоб Лахновский, – а это я......