Что такое ППС?
Шрифт:
«Выстрелив в прошлое из пистолета, – вспомнил Потемкин, – получишь в ответ выстрел из пушки!» «Или достаточно плюнуть, – продолжал он в печальной иронии, – и не обязательно в прошлое, для того, чтобы получить пистолетную пулю…»
Потемкин сжал губы – речь шла не о посторонних – о тех, кого знал, с кем вполне мог дружить. Но водители сделали то же и так же: плевали, сквозь зубы – на Лока и тех, кто считал их друзьями.
«Нет, – понял он, – точки в своей судьбе, каждый ставит своей рукой. И ничего с этим сделать нельзя…»
***
«Да, –
Правильность вывода не разбавляла горечи. «Каждому, – вспомнил Потемкин участников действа, – я мог подать руку. Передел продиктован временем, а перед ним все равны, и каждый проявит свой истинный образ – Истинный свет луны. Будь время другое – иначе сложились бы судьбы. Но передел не бывает вечным: не строить всю жизнь, фундамент – потом идут стены. Нашему времени выпало первое…» – понял Потемкин.
Захлопнув решетки, он спрятал ключи и по гулким ступеням – из каменных сводов – направился вверх. Там жизнь текла, стократно богаче и ярче любых раздумий. Там ветер в лицо, и там солнце…
«Я обратился к Потемкину, – думал Лок, – как пострадавший, за помощью, а он заставил меня раздеться: от верхней одежды, до самой сути… Так принято что ли, у русских сыщиков? Или действительно, правда за ним – все находится в нас?»
Если прав был Потемкин, одно поражало: «Неужели так много находится в нас?!»
Мама
А мама спокойно заснула сегодня, под утро. Счастье и боль за своих детей, всегда рядом. Они идут вместе: по разным обочинам той же дороги, по имени жизнь. Судьба клонит попеременно: то к правой, то к левой обочине. С вечера думала мама о том, что сказать бы Виталику надо: про дьявола в деньгах: «Ну, бог с ним – ты молод, смеешься… Другое скажу: эти деньги, шальные, прожечь себя требуют: руки заводят, мозги пьянят… А то и – к другой крайности клонят – яблоком-сушкой спекают душу. Такая она ведь, Виталик, душа скупердяя. А ты же хороший, ты добрый, я помню, Виталик…»
Она улыбнулась: Виталик до школы, и в школе, всегда был отзывчивым, щедрым. Какой скупердяй? Но от мысли о том, что «пьянят» и «заводят руки» – болело сердце. «Сынок, не дай бог, натворить что-нибудь! Не дай бог, ты подымешь руку! А могут они это, могут: сколько душ, наизнанку выдранных; сколько смертей из-за денег!
Соблазн, сынок, вскипает недолго, да выльется так, что остыть, порой жизни не хватит. А то и в крутом кипятке, не дай бог, сварит – и жизнь оборвется…»
«Не дай бог! Не дай бог!» – разболелось сердце. – Он так же не спит – показалось маме. – Не спит, значит так же не просто
Она стала молиться. А сердце ее, множа силу молитвенных слов, билось громче, как колокол, с каждым ударом. Потом встрепенулось, не вынеся гула. «Умру…» – поняла, не пугаясь, мама. Виталик, ребенком-голышкой, привиделся ей. Как будто вот здесь, протяни только руку – он все это время и был. Потянулась рука к колыбельке…
«Теряла сознание!» – придя в себя, понимала мама. Но после заснула спокойно и долго спала. «Бог миловал нас, – посчитала она. – Видно, руку отвел. Не успел, и дай бог, – не успел натворить, Виталик…»
– Виталик приехал! Ох, – поняла, отчего так болело сердце. Оно, беспокойное, ждало – с трудом дождалось этой минуты.
Тормоза у двора простонали. И пыль длинным шлейфом легла у ворот. Приехал, всю ночь, стало быть, к ней ехал! Сейчас сын войдет, распахнет ворота. Всегда так…
Да что-то сейчас, не совсем было так. Громко хлопали дверцы, невидимой за высотой ворот, машины. А Виталика «конь» был самым тихим в округе…
У нее подкосились ноги. А во двор, распахнув калитку, входили люди. Милиция, в штатском, а кто-то из них пошел звать соседей.
– Добрый день, – поздоровались с ней.
Вежливо, но не спросясь, говоривший с ней человек, взял стакан и набрал из кадушки воды.
– Извините, – сказал он, и поставил стакан перед ней, – Вас зовут Антонина Ивановна Зинченко?
– Да.
– Вы присядьте, – сказал вошедший.
А она, как в свече отгоревшей, теряя весь свет, осторожно спросила:
– Виталик?..
– Мы с ним на охоту готовились, в прошлом году.
– На медведя? – спросил полковник
Потемкин помедлил, как что-то вспомнил. Но просто ответил:
– Да нет, на зайца. Не получилось…
– Жалеешь?
– Вы знаете, долго жалел…
«БЕРКУТ»
Рассказ
Начальник лесозаготовительного участка стоял на высоком берегу и ругался без слов, и не знал, что делать. Ветер гнал по небу тяжелые тучи свинцового цвета. От горизонта катились, били о камни, того же небесно-свинцового цвета, волны. Из туч вырывались, летели и падали в воду сивые гривы и полосы снежных зарядов.
Что могло быть? – не понимал начальник. Катер застыл под берегом. Не дотянул метров десять, ушел носом по самую палубу – затонул, кормой вверх. Рули поднялись над водой и торчали лопатами, срезая пену на гребнях волн.
Его, Цимбалистого катер – из его хозяйства! Буквы сейчас – только рыбе читать, но он свою технику знает! «Беркут» – речной буксир. Его не узнать: капитанская рубка – пьяницей, в грязь лицом, ткнулась, застыла на палубе кверху затылком. В затылке, влетев внутрь наполовину, обломком копья торчал двухметровый, съемный топливный бак. Признаков жизни на катере – никаких…