Что там, после жизни? Научные исследования в области разделения тела и сознания
Шрифт:
Мои ощущения. После глюков (которые я описывать не буду – думаю у каждого свои) я запомнил и никогда не смогу забыть – Тьма, но необычная которую вы себе сможете представить, а какая-то абсолютная всепоглощающая, которая растворяет тебя, а ты растворяешься весь в ней, когда ты понимаешь что не можешь двигаться, говорить, под конец даже думать и осознавать, испытывать какие-либо эмоции – абсолютное и безболезненное растворение. Последние ощущения были на последних "секундах", после чего я ничего не помню (видимо реанимировал в этот момент). И я очень рад, что не "растворился" там.»
––
Возможно,
Приведем еще одно ощущение, врезавшееся в память человека. Отметим, что в данном случае смерть не была зафиксирована, это лишь ощущения от неправильно сделанной инъекции.
––
«Я умирала 24 года назад. Я была на обследовании в больнице и мне сделали инъекцию, чтобы я поспала 10 минут. Очень боялась. Я умерла. 22 минуты была в преддверии ада. Я не видела ни света, ни коридоров. Я видела людей, которые были одеты как монахи. Они не разговаривали и лиц я их не видела. Но слышала плач детей, женщин и мужчин. Было жутко страшно. Я поняла, что умерла. И мне ответили, что да. Я поняла, что это за место. Какая – то сила втягивала меня во внутрь, но я орала, что не хочу туда, что не хочу умирать и просила, чтобы меня отпустили. Я обещала жить ради дочери, которой было полтора года.
И вдруг я услышала: иди. Тебя здесь никто не держит. А дальше была темнота. Я как будто в этой темноте летела. А затем я увидела себя над своим телом. Я знала причину смерти и знала, как себе помочь. Но сделать это не могла. Я орала и просила помочь. Но меня никто не слышал. До меня никому не было дела, даже врачи ко мне не подходили. Когда я поняла, что все бесполезно. В отчаянье я подлетела к одной девочки и стала просить ее смиренно: пожалуйста подойди ко мне и помоги мне. И через какое-то время она встала и подошла. А потом снова была темнота и я думала, что вернулась обратно в ад. Но я очнулась. Все тело болело. И там, когда втягивало было очень больно.
Прошло 24 года, а я не могу избавиться от того страха. Только жизни не было. Я служила своей дочери. Дочь вышла замуж месяц назад. И меня назад зовут. Время вышло. Оказывается, просто так оттуда не отпускают. Но ситуацию можно изменить. Я получила оттуда знания. Вот так. Не хотите сами в ад, не проклинайте друг друга. Особенно это касается родителей, которые не хотели своих детей.»
––
Приведу еще одно свидетельство, взятое из книги д-ра Роолингза «За порогом смерти». Это свидетельство крайне редкого типа, с которым ни Моуди, ни мне не пришлось столкнуться лично, и которое интересно именно в силу своей крайней редкости:
––
«Этот пациент – бледный сорокавосьмилетний мужчина – служил деревенским почтальоном.... Он упал на пол у меня в кабинете и начал медленно умирать. Это не была даже мерцательная аритмия, а именно остановка сердца. Желудочки сократились, и сердце безжизненно остановилось.
…
Пока я производил закрытый массаж сердца, надавливая на грудную клетку пациента, одна из медсестер начала искусственное дыхание
…
Пациент начал приходить в себя. Однако стоило мне по какой-либо причине прервать ручной массаж грудной клетки, больной вновь терял сознание и его дыхательная деятельность прекращалась – смерть наступала вновь.
Всякий раз, когда его жизнедеятельные функции восстанавливались, этот человек пронзительно кричал: «Я в аду!» Он был донельзя перепуган и умолял меня о помощи. Я очень боялся, что он умрет, но еще больше меня испугало упоминание об аде, о котором кричал он, и где самого меня не было.
…
В этот момент я услышал от него довольно странную просьбу: «Не останавливайтесь!» Дело в том, что пациенты, которых мне до сих пор приходилось реанимировать, первым делом обычно говорили мне, как только к ним возвращалось сознание: «Прекратите терзать мою грудь, вы делаете мне больно!»
…
Лишь в тот момент, когда я глянул на его лицо, меня охватила настоящая тревога. Выражение его лица было гораздо хуже, чем в момент смерти. Лицо искажала жуткая гримаса, олицетворявшая ужас, зрачки расширены, и сам он дрожал и обливался потом,– словом, все это не поддавалось описанию.
Далее произошло следующее – он широко открыл глаза и сказал: «Вы не понимаете? я в аду! Когда вы перестаете делать массаж, я оказываюсь в аду. Не давайте мне туда возвращаться!»
…
Пару дней спустя, я подошел к своему пациенту, желая расспросить его. Подсев к изголовью, я попросил его припомнить, что он на самом деле видел в том аду. Был ли там огонь? Какой из себя дьявол, и были ли у него вилы? Что все это напоминает, и с чем ад можно сравнить?
Пациент пришел в изумление: «О чем вы говорите, что за ад? Я не помню ничего подобного». Мне пришлось подробно объяснять ему, напоминая каждую деталь, описанную им два дня назад: и то, как он лежал на полу, и стимулятор, и реанимацию. Но несмотря на все мои усилия, ничего плохого о своих ощущениях пациент припомнить не мог. По всей видимости, переживания, которые ему пришлось испытать, были столь ужасны, столь отвратительны и болезненны, что мозг его был не в состоянии справиться с ними, так что впоследствии они были вытеснены в подсознание.»
М.Роолингз, «За порогом смерти», Чаттануги, США, 1979
––
Из этих впечатлений доктор Роолингз делает один из выводов, который интересен для объективного исследователя, и с которым автор, исходя из собственного опыта, полностью согласен:
––
«…это может служить объяснением того парадокса, что в литературе описываются только «хорошие впечатления». Дело в том, что если пациента опросить не сразу после реанимации, то плохие впечатления изглаживаются из памяти, и остаются только хорошие.