Что там, за дверью?
Шрифт:
Зазвучала бодрая музыка, и Себастьян приглушил звук. Лоусон сидел за рулем с каменным выражением лица, Памела молчала, а Элен тихо напевала песенку, мотив которой показался Себастьяну странным, и секунду спустя он понял — почему: мелодия звучала прерывисто, будто запись, в которой непрофессиональный оператор умудрился сделать лакуны, во время которых звук на долю секунды исчезал, в записи это было вполне возможно, но в жизни…
Себастьян поднял взгляд и посмотрел в зеркальце: Элен он не видел, а Пам…
«Забери меня отсюда! — молил ее взгляд. — Забери! Куда хочешь! Пожалуйста!»
Элен
Себастьян обернулся и подумал, что у него, наверно, началось раздвоение сознания: Элен сидела, сложив, как она любила это делать, ладони между колен, и, будто в киноленте, где меняются кадры из разных фильмов, вместо нее появлялась, через мгновение исчезала и еще через мгновение появлялась опять — будто картинка в стробоскопе — высокая рыжеволосая женщина, одетая в цветастое платье с открытой шеей и короткими широкими рукавами. Чем-то женщина напоминала маленькую Элен, она осматривалась с выражением детского интереса, то ли не понимала, где находится, то ли, напротив, все прекрасно понимала и вертела головой, чтобы запомнить увиденное, а Элен не понимала ничего — пела и смотрела на дорогу, исчезала и появлялась, и это обстоятельство ее совершенно не беспокоило.
Лоусон остановил машину у обочины, обернулся и, не мигая, смотрел на превращения, которые все ускорялись, «зоны молчания» становились все короче, Элен и рыжеволосая женщина мелькали перед глазами, будто колесико стробоскопа ускоряло свое вращение, Памела отодвинулась от девочки и дергала ручку двери, но замок был блокирован, и у Памелы ничего не получалось.
Реклама кончилась, призывы покупать освежающую зубную пасту «Корелл» сменились фанфарами, а потом голос журналиста, будто его и не прерывали на рекламную паузу, вскричал:
«Подумать только, бить трехлетнюю девочку! Беззащитное создание! Но вы все же обратились в полицию?»
«Это мой долг, — твердо сказала миссис Бакли. — Но семейка скрылась в неизвестном направлении. Девочку они увезли с собой…»
«Можно ли назвать это похищением?»
«В полиции так и квалифицируют! Объявлен федеральный розыск, и они, конечно, не скроются от правосудия, но больше всего меня беспокоит, как бы эта парочка не сделала чего-нибудь с бедной девочкой… Я надеюсь, что ваши радиослушатели…»
«Да, конечно! Господа, слушайте внимательно! Если вы увидите или услышите что-то, позволяющее пролить свет и найти… Полиция и органы опеки ищут девочку трех лет, со светлыми волосами, заплетенными в две косички, глаза карие, лицо чуть удлиненное, откликается на имя Элен, одета в…»
«Не надо, — перебила миссис Бакли, — они могли ее переодеть, вы только запутаете людей…»
«Да, верно. С девочкой двое взрослых…»
Памела справилась, наконец, с непокорной дверцей и вывалилась из машины, а Себастьян не мог не только пошевелиться, но и думать не мог тоже, вообще ничего не мог, только смотреть — похоже, и Лоусон находился в таком же состоянии, оба были загипнотизированы мельканием изображений, сменой
Все кончилось в тот момент, когда Себастьян начал терять сознание, и перед глазами вместо сменявших друг друга Элен и рыжеволосой женщины возникли и начали расплываться разноцветные круги — быстрее и быстрее, и быстрее…
Все.
— Папа, — сказала Элен, — что с мамой? Маме плохо?
Себастьян открыл глаза и встретился взглядом с девочкой. Взгляд был беспокойным. Обычная девочка. Обычная.
По радио передавали музыку. Лоусона за рулем не было.
— Сейчас, — пробормотал Себастьян, — сейчас, дорогая. Наверно, маму укачало, мы ехали слишком быстро.
Он вышел из машины и увидел Лоусона — детектив стоял, согнувшись, на обочине спиной к шоссе. Памела сидела в сухой траве, прижав ноги к подбородку. Себастьян сбежал с насыпи, к брюкам сразу прицепились десятки приставучих колючек, он подошел к жене, присел рядом, обнял за плечи, она вся дрожала, и голос дрожал от напряжения, когда она спросила:
— Это… Это теперь всегда так будет?
— Не знаю, — признался Себастьян. — Пока все закончилось. Успокойся.
— Закончилось? — с горечью сказала Памела. — Кто там, в машине? Кто остался? Эта женщина?
— Элен. Наша Элен. Ей нужна ты, она спрашивает тебя, вставай, надо ехать.
Памела тяжело поднялась, опираясь на его руку, и они пошли к дороге. Притормозила красная «хонда», и из окна выглянула дородная женщина средних лет.
— Вам нужна помощь? — прокричала она визгливым неприятным голосом.
— Нет, спасибо, — сказал Себастьян.
— Как знаете, — сказала женщина, и «хонда» умчалась.
Лоусон, будто ничего не произошло, сидел на водительском месте, руки на рулевом колесе, нетерпение во взгляде — чего, мол, вы ждете, надо ехать, садитесь скорее.
— Я сяду рядом с Элен, — предложил Себастьян Памеле, — а ты на переднее сиденье.
Не отвечая, Памела открыла переднюю дверцу. Себастьян опустился на сиденье рядом с девочкой, и Элен сразу прижалась к нему, Себастьян обнял дочь, спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Я пить хочу, — заявила Элен.
Себастьян налил кока-колу в одноразовый стаканчик, и Элен пила маленькими глоточками, она так любила, это была обычная Элен, к которой он привык, она или совсем уже забыла о том, что происходило минуту назад, или вовсе этого не помнила.
Лоусон тем временем свернул с шоссе на двухрядную дорогу, Себастьяну показался странным выбор маршрута, но спрашивать детектива не было никакого желания: в конце концов, все пути вели в Нью-Йорк.
— Дорогая, — сказал Себастьян тихо, — ты спала, тебе, наверно, что-нибудь снилось?
— Я не спала, — покачала головой девочка. — Мы с Элен играли в прятки.
— С… кем?
— С Элен, — спокойно повторила девочка. — Она сказала мне, что это нечестно. Почему? Я же не нарочно.