Что-то кроме магии
Шрифт:
— Годрик, кстати, носил бороду, — заметил призрак.
— То есть вы тоже предполагаете, что это он? — обернулся к нему Квиррелл.
— Зачем мне предполагать, если я это знаю, — усмехнулся Барон. — Более того, мне известно, кто его нарисовал. И книгу написал.
— Так чего ж вы молчите?! — почти хором воскликнули оба профессора.
— А вы меня не спрашивали! Это во-первых. А во-вторых, очень интересно следить за вашими рассуждениями. Вы, как и в истории с диадемой Ровены, почти до всего дошли своим умом. Так что мне осталось только позвать того, кто
— Неужели снова Биннс? — охнул Снейп.
— На этот раз кое-кто более приятный, — улыбнулся призрак, растворяясь в воздухе.
— По-моему, нам лучше заранее сесть, — предложил Квиринус, левитировал со стены скромный круглый щит и трансфигурировал его в скамью. Едва оба человека опустились на нее, как вернулось слизеринское привидение в сопровождении... хаффлпаффского призрака! Он следовал за собратом с обычным выражением добродушия на круглом лице, спрятав руки в рукава рясы.
— Толстый Монах и есть автор Дирской книги?! — Квиррелл даже привстал от изумления.
— Его зовут брат Джером, — строго поправил Барон.
— Это неважно, — мягко возразил Толстый Монах.
— Важно, — отрезал его спутник. — Ты поболее многих заслуживаешь и честного имени, и честной памяти.
— Я всего лишь простой переписчик, который больше всего на свете хотел отблагодарить своих учителей. Вот и нарисовал их обоих — Годрика и Салазара...
* * *
Далекое зарево пожара неурочным закатом горело за кромкой леса, но здесь, в глухой чаще, законно царила ночь с холодно мерцающими в морозном небе звездами. Кучка оборванных людей жалась друг к другу, пытаясь согреться, но не решаясь развести костер, — сейчас любой огонь напоминал им о том пламени, из которого они чудом спаслись сегодня. Да-да, чудом: наставники поначалу отважно сражались с ордой морских разбойников, ворвавшихся в монастырь, а когда деревянное строение вспыхнуло, подожженное с четырех сторон, велели ученикам взяться за руки и перенесли неведомым образом сюда, в безопасное место. Если это не чудо, то что же?
Отдельно от них стояли двое. Один походил на могучий утес, второй был высок и строен, точно сосна.
— Сколько раз я говорил тебе, что все повторится, — с упреком произнес последний. — Годрик, зачем ты не послушал меня?!
— Ты прав, — гулко вздохнул Годрик. — Но лишь в том, что мы ошиблись с местом постройки. Надо было уходить подальше от моря. Но ничего, дождемся утра и...
— Библиотека! Она же сгорела дотла! Или ты уже забыл об этом?!
— Я помню, Салазар. Создадим новую.
— Новую?! С кем — с ними?! — Салазар мотнул головой на испуганно притихших людей. — Да им собственное брюхо дороже любых книг!
Он быстрым шагом подошел к темной группе, схватил кого-то за шиворот и выволок к себе:
— Ты! Что ты успел унести?
— Н-новые сандалии, учитель... — пролепетал бедолага.
— Животное! Прочь! А ты?
— Краюшку хлеба, учи...
— Ты?
— Одеяло...
— Немного вяленой рыбы...
—
— Глупцы! Скоты, вечно несытые! — простонал Салазар. — Почему никто из вас не захватил книги?! Неужели вы так ничего и не поняли за эти полгода?!
— Не гневайтесь, учитель, — послышался из темноты негромкий голос. — У моих братьев остались дома голодные дети. Они думали о них, когда убегали. А я одинок... и я захватил книги. Вернее, одну книгу. Вот...
— Как тебя зовут? — Салазар всматривался в простое, перемазанное сажей лицо. — Покажи книгу.
— Меня крестили Иеронимом... Но все зовут Джери. Я переписывал Евангелия, — он протянул Салазару бережно завернутую в кусок овечьей шкуры книгу. — И делал рисунки. А еще записывал на полях все, что происходило с нами.
— Один из тысячи, — тихо проговорил подошедший Годрик. — Пусть лишь один из тысячи, но это значит, что все было не зря, Салазар...
Они не называли себя волшебниками. И проповедниками — тоже. На каждого из этих двоих в свое время обрушилось невероятное, огромное знание, которое сделало их больше, чем человек, но и оставило в них все человеческое. Оно погнало их за море, оно заставило искать среди нищих оборванцев тех, кто мог бы их услышать. Осторожно, терпеливо раздували искры разума в тусклых глазах, обучали читать и писать, чтобы потом, затаив дыхание, попробовать передать им самое главное...
Неудача. Не первая, наверняка не последняя.
На рассвете Годрик и Салазар собрались в путь. Позвали с собой всех. Отозвался один.
* * *
— Да, это гриндилоу, — подтвердил Толстый Монах. — Их племя когда-то жило в нашем озере. Я еще попытался изобразить василиска и гиппогрифа, но скверно вышло. А вот Салазар, вы угадали. Он носил кольчугу под мантией.
— Значит, эти четыре фигуры — действительно Основатели? — Квиринус был готов торжествовать.
— Ошибаетесь, — виновато улыбнулся рассказчик. — Это Христос и апостолы. Но они тоже были учителями.
— Что же получается? — недоумевающе начал Снейп. — Волшебники учили вас принципам христианской веры?
— Они учили читать и писать... А других текстов у них просто не было.
— Пожар Дирского монастыря продолжили костры инквизиции, — мрачно заметил Квиринус, когда они вернулись в деканский кабинет. Дверь в лабиринт благополучно восстановили, Филч на обратном пути не попался — видимо, отправился спать. Но к ним сон не шел: слишком неожиданным было все услышанное в оружейной.
— Потому-то Салазар и возненавидел маглов, — Снейп достал из шкафа две склянки с Бодрящим. — Будешь?
— Давай. Все равно не усну... Эх, забыли мы выяснить у брата Джерома, как его книга оказалась в Кембриджской библиотеке! Господин Барон, теперь уж я прямо спрашиваю: вы можете ответить на такой вопрос?
— Нет ничего проще, — зевнул призрак. — Лет пятьсот она хранилась в Хогвартсе, потом тогдашний директор решил, что нечего делать христианским книгам в школе волшебства, и сдал ее первому попавшемуся старьевщику.