Что-то не так
Шрифт:
– Ловко это вы сообразили, – сказал он. – Так прямо и видите меня в первый раз! Я аж замер.
Билл порадовался, что тревожившая его неясность наконец разрешится.
– А я удивился. Прочел просьбу в ваших глазах, но не понял, в чем дело. Почему вы отвергли любовь и дружбу прежних дней?
– Сейчас объясню. Вернитесь мысленно на день. Помните скульптуру? Голую бабу?
– Явственно.
– Мы согласились, что это мерзопакость?
– Согласились.
– Ну так вот, когда мы вчера встретились, я только что пририсовал ей бородку.
– Бородку?
– Маленькую
– А, ясно. Очень здраво.
– Вы одобряете?
– Всем сердцем.
– Я так и думал. Вы мыслите широко. А вот моя племянница Джейн – нет. Если б она узнала, что я был в саду, то свела бы одно с другим, и мне бы не поздоровилось. Вообще она – хорошая девушка…
– Ангел.
Лорд Аффенхем задумался.
– Мда, с некоторой натяжкой ее можно назвать ангелом, но она женщина, и лучше ее не злить. Женщины, они хуже слонов. Ничего не забывают. Мать ее была такая. Моя сестра Беатрис. Помню, вытащит событие пятнадцатилетней давности, из нашего общего детства. «На твоем месте я бы не стала есть больше салату, Джордж, – пропищал лорд Аффенхем. – У тебя такой слабый желудок. Помнишь, как плохо тебе было в 1901, на Рождестве у Монтгомери?». В таком вот роде. Я стараюсь не давать Джейн поводов.
– Рад, что помог вам. Мы, мужчины, должны держаться вместе.
– Мда. Спина к спине. Иначе никак, – сказал лорд Аффенхем и погрузился в транс. Казалось, он расседлал свой разум и пустил попастись на воле, однако слова, которые он произнес через несколько миль, опровергали это ложное впечатление. Развернувшись на широком основании и вперив в Билла голубой взор, он промолвил:
– Ангел, вы сказали?
– Виноват?
– Джейн. Вы вроде сказали, что она – ангел.
– А, Джейн? Определенно ангел. Без всяких сомнений.
– Давно ее знаете?
– Встречались детьми в Америке.
– В 1939?
– Да.
– Часто с тех пор виделись?
– Сегодня впервые.
– Вы увидели ее первый раз за пятнадцать лет и говорите, что она -ангел?
– Говорю.
– Быстро же вы решили.
– Довольно одного взгляда. Такое прекрасное лицо!
– Хорошенькая она, да…
– Не то слово! Ума не приложу, как за несколько лет она превратилась из кикиморы в светящуюся, прекрасную девушку. Чудо, да и только. Вот что делают правильный настрой и воля к победе.
Лорд Аффенхем вздрогнул, глаза его зажглись интересом. Если он не ошибался, то слышал голос любви, а это дело хорошее, это надо поощрять. Лорд Аффенхем частенько грезил о Прекрасном Принце, который выскочит, как чертик из коробочки, и при должной поддержке, пока не поздно, отвлечет Джейн от Стэнхоупа Твайна. Видимо, такой человек сидел рядом с ним. Лорд Аффенхем уже приготовился задать наводящий вопрос, чтоб выяснить истинные чувства своего собеседника, но тут за деревьями показался Шипли-холл, и мысли его мгновенно приняли новое, сентиментальное направление.
Шипли-холл возвышался на плоском лесистом холме – большой белый дом в окружении лужаек и клумб. Когда машина въехала
Словно нарочно, чтобы усугубить страдания изгнанника, у дверей стоял «Ягуар» нового обитателя. Лорд Аффенхем взглянул на него косо, но тут же переборол минутную слабость, и длинная верхняя губа вновь обрела твердость.
– Бэньян здесь, – брезгливо сказал он.
– Да, это его машина.
– Если мы войдем, он захочет водить нас по дому, словно хозяин. Билл не стал поворачивать нож в ране, напоминая, что Бэньян действительно здесь хозяин, и заметил просто:
– Войти надо, иначе как я посмотрю картины?
– Успеется. Я хочу вас сам поводить. Видите дерево? В десять лет я спрятался за этим деревом и попал из лука прямо садовнику в зад. И вопил же он! Видите розарий?
Билл видел розарий.
– Здесь был прудик. Моя племянница как-то в него сверзилась -маленькая еще была – и шла третий раз шла ко дну, когда ее вытащили, всю в пиявках.
У Билла остановилось сердце. Конечно, это случилось давным-давно, она, наверное, оправилась, и все равно он содрогнулся при мысли о Джейн, тонущей в черном иле. Видимо, женщина, которую он любит, почти все годы своего становления провела под водой.
– Господи! – выговорил он.
– Насосались ее крови, как не знаю что. Помню, я тогда сказал: «Лопни кочерыжка, Энн…»
– Джейн.
– Нет, это была не Джейн. Энн, ее сестра.
Билл мгновенно потерял интерес. Он не возражал, чтоб пиявки сосали кровь – на то они и пиявки – лишь бы не из Джейн.
– Мне правда надо посмотреть картины, – сказал он. – В конце концов, за этим я и приехал.
Лорд Аффенхем подумал и нашел это разумным.
– Да, наверное. Ладно, пошли. Надеюсь, – сказал он, когда они проходили в исторические ворота мимо легендарных кустов, – что они потянут на приличную сумму, так что я смогу вернуться в Шипли и выставить этого Бэньяна. Обидно, когда тебя выкидывают из родного дома. Аффенхемы жили в Шипли не знаю с каких веков. Картины ведь дорого продаются?
– Еще как! У папы Гиша есть Ренуар, которого он рассчитывает продать за сто тысяч долларов.
– Сто тысяч долларов, – сознался лорд Аффенхем, – пришлись бы очень кстати. Ну вот мы и у цели. Проскользнем в боковую дверь, чтоб не беспокоить всяких дворецких.
Картинная галерея располагалась на втором этаже, к ней надо было подниматься по крутой дубовой лестнице. («Ох и полетел же я с нее в пятнадцать лет! Бежал от дяди Грегори, а он гнался за мной с охотничьим хлыстом, не помню уж, почему»). В данный момент она была не пуста, Мортимер Байлисс созерцал картины; во взгляде, которым он наградил непрошенных посетителей, сквозила холодная неприязнь.