Что творится под этой крышей
Шрифт:
Мне надо было встать в девять, чтобы в десять быть на занятиях, ставя будильник вчера в половине третьего ночи, я заранее представлял, как же мне будет плохо утром. А утром мне было отлично, настолько прекрасно, что я даже проснулся сам. Ага, в два часа дня. Занятия закончились, телефон показывал семь пропущенных, два из них от мамы, сообщения смотреть вообще не хотелось. Я смирился со своей абсолютной неспособностью жить как нормальный дневной человек, написал маме, что забыл телефон на зарядке, но уже нашёл и у меня всё нормально; другу написал, что решил не идти на дополнительные, потому что мне лень; преподу написал, что заболел и не хочу их всех заразить, поэтому пусть пришлёт задания, я сделаю всё дома, когда спадёт температура.
На самом деле, было стыдно, но об этом лучше никому не знать — пусть лучше считают меня лентяем и раздолбаем, чем человеком, неспособным справиться с будильником.
Преподаватель выслал задание, я нашёл в холодильнике еду, а в глубине души чуть-чуть совести и засел за учёбу, поставив себе будильник на пять, чтобы не забыть про автобус. И эта электронная сволочь опять не зазвонила, как будто выбрала своей целью на сегодня заставить меня опоздать вообще везде.
Расписание автобусов я помнил и точно знал, что бежать уже поздно, проще дождаться следующего, поэтому собрался без суеты, даже глянул прогноз погоды, в котором вторую неделю уверенно держалось +15 и восемьдесят процентов вероятности дождя, что значило ровно ничего, как всегда в Питере, но я почему-то об этом забыл и оделся тепло. А выйдя на улицу, понял, что окна во двор-колодец, офисные мерцающие лампы с холодным светом и блэкаут шторы сыграли со мной злую шутку, в очередной раз введя в заблуждение и заставив забыть о том, что на улице, вообще-то, лето. В куртке было так жарко, что я её сразу снял, и практически в ту же минуту попал под дождь, короткий, но впечатляющий. В итоге у меня была насквозь мокрая рубашка и совершенно сухая куртка, аккуратно сложенная в руках, потому что надевать сухую куртку на мокрую рубашку не хотелось.
На автобусной остановке ждал следующий сюрприз — мой автобус не ушёл, он сломался, и в данный момент стоял набитый людьми, а водитель и пара добровольцев торчали из его двигателя, кому-то звонили и советовались на повышенных тонах. Когда я подошёл, автобус резко завёлся, водитель издал победный клич и громко пригласил всех сомневающихся скорее забираться и уже наконец-то ехать. Меня тоже пригласил, но я посмотрел сквозь окна на лица людей, буквально расплющенных внутри друг об друга, и сказал, что подожду следующий. Водитель сказал, что следующего не будет, поэтому я могу сразу вызывать такси, если такой нежный.
«Охренительный финал восхитительного дня.»
Такси за город стоило столько, что дешевле вернуться домой и поехать завтра, поэтому я всё осознал, преисполнился благодарности к миру за хотя бы то, что есть, и полез в толпу плющиться. Автобус еле с места сдвинулся, бедняга.
Стоящая толпа неслабо смещала центр тяжести всего автобуса, поэтому он ехал медленно и поворачивал осторожно, на остановках выходило полсалона, чтобы выпустить выходящих, а потом набивалось обратно, с такими стонами, как будто только что не вышла часть пассажиров и просторнее вообще не стало. После очередного цикла вышел-зашёл, меня спросили, как далеко мне ехать, я сказал, что почти до конечной, и мне в ультимативной форме посоветовали встать в хвост поезда и не увеличивать энтропию, это было в целом мудро, так что я так и сделал. И кое-кого увидел.
«Рыжая Маша.»
Мы часто ездили этим маршрутом вместе, несколько раз пересекались по утрам, её сложно было не заметить, она одна была такая белочка. Я знал её имя, потому что она несколько раз говорила по телефону рядом со мной, а я подслушивал. Люблю носить наушники, а музыку не включать — люди думают, что я ничего не слышу и не ищу компании, не лезут с разговорами, можно всех игнорировать, делая вид, что не услышал. Можно даже в экран подсматривать, если осторожно. Один раз мы даже сидели рядом, мне так понравилось, что я почти решил познакомиться, но как-то повода не подвернулось — она всю дорогу переписывалась с подружкой
Сегодня она выглядела примерно так, как я вчера планировал себя чувствовать после подъёма в девять утра, мне стало её жалко и лезть я опять не стал — пусть спит. Она слушала музыку в наушниках настолько громко, что спать под это явно не получится, но она пыталась — устраивалась поудобнее, насколько это было возможно на кривом сидении старого автобуса, умудрилась даже влезть на кресло с ногами, оставив шлёпанцы на полу и обнимая себя бледными от холода руками. Не знаю, во сколько она выходила из дома, но мне лично даже в рубашке было прохладно, сейчас, хотя час назад было жарко, когда было солнце. Сейчас солнце утонуло в тучах, мигом стало мрачно и жутко, водитель музыку в салоне не включал, как будто боялся пропустить опасные скрипы в механизме, от этого становилось ещё мрачнее.
Мы подъехали к посёлку, мне пора было выходить, но хотелось ещё немного посидеть рядом с рыжей Машей, и я решил, что выйду на следующей — пройдусь пешком, ничего страшного. А когда мы подъезжали к следующей, рыжая Маша вдруг развернулась ко мне и чувствительно пнула по ноге коленом, а потом упёрлась лбом в моё плечо и сделала вид, что так и было задумано, и вообще, она спит и ничего не делала.
Я посмотрел на её сжатые до белых костяшек пальцы, крепко вцепившиеся в телефон, наклонился к её уху и сказал предельно неконфликтным голосом:
— Всё нормально? Тебе одеяло дать, может быть?
Она нахмурилась ещё сильнее и проигнорировала меня.
«Офигенно познакомились, просто блеск.»
Автобус остановился, выпустил людей и поехал дальше, а я сидел и осознавал, что заплачу за своё бездействие пешей прогулкой, но теперь это будет не пятнадцать минут, а сорок с копейками. Посмотрел на рыжую Машу и решил, что смогу это пережить.
Потом у Маши зазвонил телефон, на экране появилась фотография девочки-вамп и имя «Альбина», я на неё только глянул, уже невзлюбил, что-то в ней было неприятное, как будто она хотела мне впарить что-то ненужное, некачественное и очень дорогое. Маша сняла наушники и ответила хриплым голосом, как будто действительно умудрилась уснуть:
— Алло?
На том конце что-то жизнерадостно затараторила её подружка, судя по гримасе рыжей Маши, ей вообще не улыбалась перспектива с ней даже разговаривать, не то что делать что-то, о чём подружка её просила. Она отвечала таким несчастным голосом, что любая адекватная подружка уже бы спросила, что случилось и как её самочувствие, но эта только продолжала требовать, судя по всему.
— ...слушай, я так устала, сил нет вообще... Я в шесть только приеду... В семь я как раз закончу ужинать и пойду, наверное, спать... Я тебя очень люблю, но я сегодня поспала два часа, и только что отсидела четыре пары, я сейчас очень хреновый парикмахер. Давай завтра?
«Она парикмахер? Мне казалось, она школьница.»
Я снял наушник и наклонился ближе, чтобы слышать не только Машу, но и её наглую подружку, подружка вопила:
— ...очень хочу! Я уже всем рассказала, что сегодня на дэнс приду чёрная, уже одежду подобрала под цвет, и макияж! Ну пожалуйста!
— Ты хочешь быть цвета ягуара?
— Я верю в твою пряморукость, ты всё покрасишь как надо! И вообще, кто тебя так утомил? Честер твой, а? Признавайся, давай. Или вы не виделись? Как-то рано ты едешь, вообще-то. Честер не приехал? Или... никакого Честера изначально не было?