Что творится под этой крышей
Шрифт:
Она никак не разворачивалась, но зато отпустила волосы, они упали на спину, укрыв её всю, а белые руки поднялись, обрисовывая волны музыки, а когда опустились, я остро жалел, что не мне на шею.
«А вот это легко достигается, на самом деле.»
Когда мы проходили мимо комнаты диджея, я видел на двери листок с тарифами, там было скромно. Развернувшись и выйдя в коридор, я немного подышал, приходя в себя и возвращаясь в образ, на всякий случай освежил в памяти легенду и пошёл к диджею договариваться.
Там
«Наконец-то ты попалась, маленькая рыжая белочка. Наконец-то. Теперь ты точно не убежишь.»
Я видел её, она стояла там же, почти в центре, у колонны, свет гас, но я хорошо её видел, она сверкала. Рядом с ней стояла подружка, не Альбина, потом подружка ушла танцевать, а маленькая белочка осталась, совсем одна. А потом она меня увидела.
На меня никогда в жизни так не смотрели.
Наверное, так жрецы смотрели бы на статую бога, который сошёл с постамента и посмотрел им в глаза — с мыслью о том, сколько грехов они сотворили, прикрываясь его именем и чувствуя себя абсолютно уверенными в собственной безнаказанности, потому что именно они лучше всех в мире знают, что боги — выдумка людей, их не существует, поэтому им можно приписать что угодно, любые поступки, любые высказывания, любые желания и какие угодно жертвы. А потом пожертвованное забрать себе. И вот, статуя ожила, и жрецы ждут — что же дальше? «Вы задолжали мне жертвенного ягнёнка, ребята»? Или «вы охренели от моего имени такое говорить? Я бы в жизни так не сказал, учите матчасть хотя бы». А может быть, «потанцуем?», вот бы жрецы охренели.
Я шёл к ней, по глазам видя, что она уже поверила в вариант с ягнёнком, и решил её удивить, выбрав другой вариант.
«Потанцуем, малыш. Подними свои белые руки как тогда, а потом опусти мне на шею. Будет круто.»
Чем ближе я подходил, тем меньше мыслей было на её лице, она просто боялась, и совершенно не была мне рада, судя по всему.
«Некоторым легендам лучше оставаться легендами, да? Фиг тебе. Не я это начал. Ты меня в это превратила, ты это и получай. Иногда поводок оборачивается вокруг ведущего, и ведомый мстит за всё.»
Я шёл всё медленнее, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но она смотрела как загипнотизированная, пока я не подошёл настолько близко, что это уже точно было неприлично, тогда она опустила глаза и застыла, как обречённая, принимающая свою судьбу. Я наклонился к её уху, убрал за него растрепавшиеся волосы и сказал:
— Здравствуй, маленькая белочка. Ты думала, я тебя чёрной не узнаю?
— Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спросила она, я усмехнулся — храбрый маленький мышонок, ещё не знающий, что я не ем мышат.
— Глаза открой.
Она поднимала голову так медленно, как будто выходила из транса, я видел, насколько
«Как будто жрецы рассмотрели внутри статуи механизм и осознали, что над ними подшутили другие жрецы, так что кара божья отменяется, они всё ещё неприкосновенны, священны и безнаказанны, какое счастье.»
Белочка смеялась, глаза блестели так, как будто от этого смеха сейчас слёзы польются, мне жутко стало от той силы и власти, которую имеет над ней несчастный блокнот с легендой.
«Чего она так боится? Что нёс этот жрец от имени бога такого, за что бог пропишет ему пресветлых божественных пенделей?»
Она всё ещё смеялась, но мне уже весело не было, я начинал подозревать, что это истерическое, от напряжения, и с той же энергией, с которой сейчас смеётся, она через секунду разрыдается.
Белочка как раз в этот момент опустила голову практически мне на грудь, я не видел, что она там делает, но на всякий случай сказал:
— Спокойно, белочка, всё в порядке.
Она опять стала смеяться и шмыгать носом, я положил ладонь на её плечо, такое же ледяное, как и тогда в автобусе, и добавил:
— Мне, конечно, пришлось постараться, чтобы тебя найти, но теперь всё наладится, я гарантирую это. Я надеюсь, ты не посеяла мою куртку?
— Нет, она дома, — пробормотала куда-то в мою футболку белочка, — я отдам после дискотеки.
«То есть, до конца дискотеки меня никто не прогоняет.»
— Хорошо, — протянул я, погладил её плечо увереннее и предложил: — Потанцуем? Заодно расскажешь мне, как ты докатилась до такой жизни.
А вот этого она делать не собиралась, это было ясно как белый день, она напряглась и попыталась отстраниться, а я взял её за плечо покрепче, добавляя чуть менее доброжелательно:
— И решим, как ты будешь расплачиваться за мои услуги. — Она подняла на меня глаза, полные страха, сама как будто съёживаясь и сползая вниз, я придержал её и уточнил: — Ты же не думаешь, что я буду поддерживать твою легенду про Честера бесплатно? Нет, ты не настолько наивна, маленькая белочка. Ты знаешь, что ничего бесплатного в этом мире не бывает. Да?
«Ты от меня не отделаешься, хватит. Ты меня изводила месяцами, даже годами — я ещё прошлым летом тебя видел, у тебя была другая причёска. Ты сидела рядом со мной, ты смотрела на меня, но ты меня не видела, потому что не хотела видеть. А теперь у тебя нет выбора. Смотри, что ты наделала, смотри внимательно.»
А она не собиралась. Она смотрела куда-то в сторону, мимо моего плеча, вдаль, где танцевали её подружки и их парни. Та подружка, которая разговаривала с ней у колонны, смотрела на нас, её парень тоже смотрел, потом решительно подошёл, взял меня за плечо и свойским жестом протянул руку, я бы может даже пожал её, если бы он не сказал: