Шрифт:
Что ты сделал: [роман]
Клер Макгоуэн
Пролог
Она лежит на земле лицом вниз и ощущает влажный запах травы, стебельки царапают кожу. Значит, она снова способна чувствовать. Ее тело постепенно, медленно возвращается к ней. Откуда-то доносится тихий хрип. Это хрипит она сама,
Он душил ее! В это трудно поверить, но его пальцы еще несколько минут назад сдавливали шею, заставляя хватать ртом воздух, но тот почти не попадал в легкие. А потом на нее обрушилась смертельная тяжесть — тяжесть мужчины, прижавшего ее к земле.
Ноги замерзли, ведь она лежит на траве босая, и царапины на них саднят. Голова раскалывается, горло пересохло. И, кажется, что-то еще не так… Женщина хочет закричать, но голоса нет, как в кошмарных снах, когда надрываешься от крика, но при этом не издаешь ни звука. Неужели он отобрал у нее голос?
Она пытается приподняться, убедиться, что жива и относительно невредима. Но он причинил ей боль, и эта боль скручивает ее, не давая двинуться с места. А между тем дом так близко, всего в каких-то нескольких десятках метров! Но для нее они сейчас равны километрам. Никто не слышал и не видел того, что случилось. Никто не поможет ей.
Его здесь нет, но он не успел уйти далеко. Внезапно боль отступает перед приступом страха, который сжимает грудь, и она снова начинает задыхаться. Он здесь! Он где-то рядом!
Надо встать, выбраться отсюда, найти кого-то, кто поможет, спасет. Вокруг темно. Она смаргивает слезы и замечает в окне спящего дома желтый огонек…
Глава первая
Теперь, когда случившееся уже в прошлом, я часто ловлю себя на мысли, что пытаюсь понять, в какой момент все изменилось. Когда моя идеальная жизнь — ну ладно, не идеальная, но, по крайней мере, вполне благополучная — вдруг рухнула. Больше всего меня поражает собственное поведение. То, как я неосознанно цеплялась за свое спокойствие, повторяя: «Пожалуйста, только не сейчас!», как не хотела верить в реальность происходящего. Раньше я не знала, что могу приказать себе не видеть и не слышать, была уверена: в подобной ситуации начну действовать решительно — ринусь на помощь, вызову полицию, приготовлю сладкий чай, наконец…
Но в тот момент, когда Карен появилась на пороге моей кухни — дрожащая, в измятом черном платье, с кошмарными, похожими на отпечатки типографской краски синяками на шее, — я оказалась не готова. Стояла, окаменевшая от ужаса, и все, чего желала, — отмотать время назад и вернуться в то мгновение, когда все еще было хорошо.
Карен надрывно всхлипнула, и я поняла: сейчас она скажет что-то страшное. Предательский голос в моей голове вскричал: «Не надо! Молчи!», но она заговорила:
— Он меня изнасиловал. — И повторила: — Он изнасиловал меня.
В чайнике кипела вода. Джоди стояла рядом с кофеваркой в руке. И не я, а она нашла в себе смелость спросить:
— Кто, Карен? Что случилось?
Карен произнесла имя и рухнула на колени. Волосы у нее были всклокочены и торчали в разные стороны, а по бедру медленно стекала кровь и капала на пол. Позже, после того как ушли полицейские, я пыталась оттереть пятно с плитки, но оно так и не исчезло до конца.
Я сказала, что была не
— Мам, мне обязательно быть с вами?
— Конечно, да. А как же иначе?
В моей голове крутился список срочных дел: постели, полотенца, шоколадки на десерт, комната Бенджи…
Сын на секунду оторвал взгляд от айпада. У человека в десять лет — собственный айпад! Иногда это вдруг заново меня удивляет, как, впрочем, и многое другое в нашей жизни.
— Но ведь не будет никого моего возраста. Скукотища!
Ох, как же тяжело сдерживаться, когда он начинал вот так ныть и морщить свою пока еще чистую, не тронутую прелестями переходного периода мордашку! Никто не говорил мне о расплате за желание дать собственному ребенку все, чего я сама была лишена в детстве. И, как оказалось, от этого дети становятся маленькими вредными надоедами.
— Послушай, ты можешь только поесть с нами. Будь вежливым, и тогда после ужина — свободен. Посмотришь кино или поиграешь в айпад. Хорошо?
Красивые тарелки, мороженое, протереть стаканы…
— А. что на ужин?
Его пальцы не останавливаются, они скользят и скользят по экрану, и когда я смотрю на сына и вижу, как скачут туда-сюда зрачки его голубых глаз, меня начинает мучить совесть: слишком много времени он проводит с айпадом, наверняка синдром дефицита внимания у него из-за этого. Такое воспитание никуда не годится!
— Тажин, кускус, салат — все в таком духе.
Хотя меню было тщательно спланировано, продукты заказаны в интернет-магазине и сейчас на разделочных досках передо мной громоздились куски ягнятины и овощи, я все равно беспокоилась, что еды не хватит.
— Ненавижу марокканскую кухню! — взвыл Бенджи.
Я чувствовала, как наружу рвался ответ: «В твоем возрасте я даже представить себе не могла, что такое марокканская кухня!», но вместо этого прикусила язык и спокойно произнесла:
— Бендж, для нас с папой это очень важный вечер. Мы не собирались вместе с друзьями с тех пор, как окончили университет. Так что, пожалуйста, давай прекратим эти жалобы бедного богатого мальчика.
— Мне правда придется спать в комнате Кэсси?
— Ну зачем спрашивать? Да. Иначе всех будет не разместить.
— Но я из-за нее не смогу заснуть. Она полночи сидит в телефоне, а мне мешает свет от экрана.
Список у меня в голове начал расплываться. Я посмотрела на часы. Ого! Меньше чем через час мне нужно уехать. И зачем я договорилась с Викс именно на сегодня?! Глупо. Надо было перенести встречу.
— Я скажу, чтобы она так не делала. Ты прибрал у себя? Там будет спать тетя Карен.
— Да.
Он дотянулся до пакета с чипсами, но я отпихнула его руку:
— Ты только что пообедал, Бендж. Иди поиграй.
— Во что?
Я в его возрасте точно была более самостоятельной. Надо бы поговорить с Майком, чтобы он забрал у Бенджи айпад. Этот пункт я добавила в мысленный список, куда уже были внесены проверка чистоты в туалетах, зажигание свечей и прочие дела, которые нужно закончить к приезду гостей. Ну почему мне никогда не хватает на все времени?!
Я предложила сыну взятку: