Что видно отсюда
Шрифт:
— Что толку опрыскивать это пропащее животное, — всегда говорил господин Реддер, опрыскав Аляску, и прогонял ее в заднюю комнату. — Это неправильное содержание животных, — говорил он, когда Аляска укладывалась среди всех этих неисправных предметов, и говорил он это с таким негодованием, как будто имел в виду содержание не Аляски, а себя самого.
Из-за Аляски вся крохотная задняя комната пропахла серой собакой и синим океаном из баночки спрея. Господин Реддер стоял рядом со мной, и как всегда, когда мы здесь стояли,
— Мне надо с вами кое-что обсудить, — сказал господин Реддер. Его дыхание пахло фиалковыми таблетками. Он постоянно сосал фиалковые таблетки — боялся несвежего дыхания. Он и перед Аляской положил фиалковую таблетку, но, когда я возразила, что это собакам не годится, Аляска к ней не притронулась. Из-за фиалковых таблеток дыхание господина Реддера пахло старым могильным венком, и я не смела ему сказать, что это тоже не назовешь свежим ароматом.
— Марлиз Кламп была здесь сегодня с утра, — сказал господин Реддер. — Она опять пожаловалась на вашу рекомендацию. Книга ей не понравилась. Было бы действительно хорошо, если бы вы лучше вникали в интересы наших покупателей.
— Но я и так вникаю, — оправдывалась я. — Марлиз никогда ничего не нравится.
— Значит, вникайте еще глубже, — сказал господин Реддер.
Его лицо было совсем близко. Брови господина Реддера, казалось, тоже были сделаны из меха жесткошерстной таксы, они топырились во все стороны, пребывая всегда в состоянии бунта.
— Иначе вы не выдержите испытательный срок, — сказал господин Реддер.
Он сказал это так, будто речь шла о жизни и смерти, и я удивилась, что именно Марлиз выпало это решать.
Марлиз уже почти не выходила из дома, а если выходила, то лишь для того, чтобы на что-нибудь пожаловаться. Она жаловалась лавочнику на невкусный полуфабрикат глубокой заморозки, который ей не понравился. Она жаловалась оптику на то, что ее очки якобы криво сидят у нее на носу. Она жаловалась в магазине подарочных идей на то, что нет никаких хороших идей, и она жаловалась господину Реддеру на мои рекомендации.
Из-за этого я на прошлой неделе позвонила Марлиз в дверь.
— Никого нет, — крикнула Марлиз изнутри.
Я обошла ее дом и заглянула в окно кухни. Там было темно, ничего не видно. Но створка окна была приоткрыта.
— Я ненадолго, Марлиз, — сказала я. — Ты не могла бы не жаловаться на меня господину Реддеру? Иначе я не выдержу испытательный срок.
Марлиз молчала.
— Что же я должна была тебе рекомендовать? — спросила я в оконную щель.
Я вспомнила тот день, когда у нас появилась Аляска и я лихорадочно подбирала для нее кличку, но нашла совсем неподходящую.
— Я и дальше буду жаловаться, — сказала Марлиз. — Тебе придется с этим смириться. А сейчас уходи.
— Ну хорошо, — сказала я господину Реддеру. — Я постараюсь вникать еще глубже.
— Да уж вы постарайтесь, пожалуйста, — сказал он. Засунув руки в карманы брюк, господин Реддер покачивался с пятки на носок; он часто так делал, и всегда это покачивание выглядело так, будто он хотел сейчас же сорваться в галоп и кого-нибудь опрокинуть своим огромным животом. — Тогда у меня все.
— Но у меня еще не все, — сказала я. — Я хотела бы спросить, нельзя ли мне на следующей неделе взять пару свободных дней. Представляете, ко мне приезжают из Японии.
— Ничего себе, — сказал господин Реддер, как будто гость из Японии был обострением ревматизма.
— Всего два дня, — сказала я.
Аляска насторожилась. Она подняла голову, помахала хвостом и столкнула при этом целую колонию свернутых в трубку рекламных постеров. Господин Реддер вздохнул:
— Того, что вы требуете от меня, действительно многовато, — сказал он.
— Я знаю, — согласилась я. — Я и сама не рада.
Зазвенел колокольчик входной двери.
— Покупатели, — сказал господин Реддер.
— Может, вы еще подумаете над этим, — сказала я.
— Покупатели, — повторил господин Реддер.
Мы пробились сквозь все поломанные предметы, перешагнули через Аляску, добрались до двери, которая толком не закрывалась, но и не открывалась как следует.
В магазине стоял оптик. Он стоял у двери и, увидев нас, взял книгу из стопки новинок и направился к нам.
— Добрый вечер, — сказал он господину Реддеру. — Я чувствую потребность вам сказать, что получаю от вашей сотрудницы всегда очень хорошие рекомендации по чтению.
— Ага, — сказал господин Реддер.
— Она знает, что мне по вкусу, даже тогда, когда я сам этого не знаю, — сказал оптик. Он так и носил на своей безрукавке табличку Лучший продавец месяца.
— Да ладно тебе, — прошептала я.
— А вы, случайно, не оптик из той деревушки? — спросил господин Реддер с подозрением. — Вы ведь и лично знакомы между собой, нет?
— Шапочно, — сказал оптик. — Что я хотел сказать: ваша сотрудница читает во мне как в книге.
— Мы сейчас уже закрываемся, — сказала я, подталкивая оптика к выходу.
Оптик на ходу повернулся к господину Реддеру:
— Я за всю свою жизнь не получал таких удачных рекомендаций, как от нее. А уж чего мне только не советовали в жизни, — продолжал он, и я вытолкала его на улицу.
— Спасибо, — сказала я за дверью, — но в этом не было необходимости.
Оптик с улыбкой смотрел на меня: