Что я без тебя…
Шрифт:
– О чем же?
– Да о самых простых вещах, – ответила она, едва не рассмеявшись. – Сколько мне лет? Каково мое полное имя?
Выстроенные Стивеном оборонительные рубежи не выдержали такого натиска. Он с удовольствием посмеялся бы над тонким юмором этой удивительной, мужественной девушки, но с еще большим удовольствием стащил бы ее с дивана, запустил руки в копну ее сияющих волос и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Она была столь же привлекательна, сколь и нежна, и даже в этом огромном халате, подпоясанном шнуром от гардины, выглядела
«Берлтон, должно быть, умирал от желания лечь с ней в постель, – думал Стивен. – Поэтому и собирался жениться на ней на следующий же день после ее прибытия…»
Но тут на Стивена снова нахлынуло чувство вины, и душу стал точить червь стыда. Это Берлтон, а не он должен был сейчас наслаждаться ее обществом и смотреть, как она босая свернулась калачиком на диване. Это Берлтон имел право мысленно раздевать ее, мечтая с ней переспать. А что он мечтал именно об этом накануне ее приезда, Стивен не сомневался.
Но вместо того чтобы наслаждаться, ее пылкий возлюбленный лежит в гробу, а убийца приятно проводит время с его невестой. Мало того, вожделеет ее.
Это переходит всякие границы. Какое-то безумие. Если он хочет поразвлечься, любая женщина в Европе к его услугам, самая красивая, на выбор: искушенная или наивная, легкомысленная или серьезная, смелая или робкая, блондинка, брюнетка, рыжая, нет проблем. Но ему, видите ли, подавай только эту женщину, он просто влюбился, как мальчишка, как старый распутник.
Ее спокойный голос вывел Стивена из этих мучительных раздумий, однако он по-прежнему презирал себя.
– Не важно, что это было, – не то в шутку, не то всерьез заявила она, – но надолго оно здесь не задержится.
– Простите? – уставился на нее Стивен.
– Вы что-то пристально разглядывали за моей спиной целую минуту, – пояснила она. – Так вот, я полагаю, у этого «что-то» есть ножки и оно быстро бегает.
Он невесело усмехнулся:
– Простите. Я просто задумался.
– О, пожалуйста, не извиняйтесь! – нервно рассмеялась она. – По крайней мере не мои вопросы испортили вам настроение, а что-то другое. Даже на душе стало легче.
– Боюсь, я напрочь забыл, что за вопросы.
– Мой возраст? – напомнила она, приподняв свои тонкие брови. – Мое имя?
Тон у нее был беззаботный, однако он видел, что она пристально наблюдает за ним, и чувствовал себя очень неловко, пытаясь сосредоточиться на ее вопросах. Она вздохнула, нарушив воцарившуюся тишину, и, строго глядя на него, сказала:
– От доктора Уайткомба я узнала, что моя болезнь называется ам-не-зия и что она незаразная. Так что не притворяйтесь, будто тоже потеряли память, не огорчайте меня, я хочу быть единственной в своем роде. Ладно, начнем с самых простых вещей. Не будете ли вы любезны сказать, как вас зовут и сколько вам лет? Не торопитесь, подумайте, прежде чем ответить.
Стивен обязательно рассмеялся бы, не презирай он себя за притворство.
– Мне тридцать
– Вот теперь все ясно! – не переставала она шутить. – Столько имен сразу не вспомнишь.
С трудом сдерживая улыбку, Стивен, напустив на себя суровый вид, произнес:
– Вы забываетесь, дерзкая девчонка! Я требую к себе уважения!
Она склонила голову набок и без тени раскаяния с любопытством спросила:
– Потому что вы граф?
– Нет, потому что я выше ростом.
Она рассмеялась так звонко и заразительно, что Стивену стоило немалых трудов сохранить непроницаемое выражение лица.
– Итак, после того, как мы установили, что я дерзкая, а вы ростом выше меня, – сказала она, бросив на него из-под ресниц лукавый взгляд, – есть ли у нас основания полагать, что вы старше меня?
Боясь рассмеяться, Стивен лишь кивнул.
Она тотчас ухватилась за это:
– И намного?
– Да вы просто назойливая девчонка! – воскликнул он, не то потешаясь, не то восхищаясь ее хитростью и умением повернуть разговор в нужное ей русло.
Вдруг посерьезнев, она устремила на него полный мольбы взгляд.
– Прошу вас, скажите, сколько мне лет, и назовите мое полное имя. Но может быть, вы не знаете?
Он не знал. Не знал даже возраста и имени тех женщин, с которыми делил постель, не говоря уже об этой девушке. И он решил, что безопаснее и вообще во всех отношениях лучше сказать ей правду, тем более что она так мало времени провела со своим женихом.
– Признаться, у нас и разговора об этом не было.
– А моя семья – какая она?
– Ваш отец вдов, – вспомнил Стивен слова дворецкого Берлтона, радуясь, что хоть это ему известно. – Детей у него больше нет. Вы единственная дочь.
Она кивнула и с улыбкой задала очередной вопрос:
– А как мы встретились?
– Думаю, ваша мама представила вас ему вскоре после вашего рождения.
Она рассмеялась, полагая, что он шутит. Однако Стивену было не до шуток. Не говоря уже о том, что подобных вопросов он не ожидал, любой его ответ оказался бы ложью.
– Я имею в виду как мы встретились с вами?
– Как это обычно бывает.
– То есть?
– Нас представили друг другу. – Избегая взгляда ее больших проницательных глаз, он поднялся и подошел к буфету, где еще раньше заметил хрустальный графин.
– Милорд?
Наливая бренди в бокал, он оглянулся через плечо:
– Да?
– Мы по-настоящему любим друг друга?
Стивен пролил на золотой поднос добрую половину бренди и, чертыхнувшись про себя, подумал, что независимо от того, как он ей ответит на этот вопрос, она потом, когда к ней вернется память, почувствует себя обманутой и возненавидит его как виновника гибели ее возлюбленного. Но не настолько, насколько он сам себя сейчас ненавидел за то, что собирался сделать. Подняв бокал, он проглотил оставшийся в нем бренди, повернулся и, глядя ей прямо в глаза, сказал: