Что я думаю о женщинах
Шрифт:
— Ты должен только кончить в чистый стакан, а я его унесу и остальное сделаю сама.
— Понадобится емкость побольше, чем эта, — я показал на бокал с шампанским, — что-нибудь в районе пол-литра.
Сестры снова захохотали, и я почувствовал, как пенис натягивает плотную ткань джинсов. Это свояченица завела меня, сказав: «Ты должен кончить в чистый стакан». Идиотский план мне нравился, но зачем уступать без боя? Для порядка нужно поломаться…
— Ну-у, красавицы, подождите, — задумчиво наморщил лоб я. — Мы еще не договорились!
Натали сникла, будто из нее воздух выпустили. Ни один мускул не дрогнул
— Здорово, что мы можем обратить все в шутку, — начал я, вполне сносно изображая ответственного и дисциплинированного взрослого. — Однако фактически речь идет о рождении человека. Не о новой кукле, а о живом человеке с настоящими чувствами и потребностями…
Джина сжала мою руку.
— Гай, думаешь, мы это не обсуждали?
— Возможно, только не со мной. Интересно почему? Кажется, в вашем гребаном плане мне отводится далеко не последняя роль…
— Гай, мы боялись тебя спросить, — вздохнула Джина.
— Боялись? — удивился я.
— Боялись, что ты откажешься, — устало проговорила Натали.
Подняв глаза на свояченицу, я увидел: по ее щеке ползет одинокая слезинка. Прозрачная, неестественно аккуратная капелька потрясла меня до глубины души: эта девушка редко дает волю чувствам.
— Эй… — тихонько позвал я и аккуратно вытер слезинку.
Джина встала, подошла к сестре и, словно баюкая, прижала к себе.
— Ну, милая, не расстраивайся, Гай ведь не отказал тебе, правда? — Она заглянула мне в глаза, явно ища поддержки и понимания. — Гай, ты ведь не отказал?
— Верно, — кивнул я, — хотя и не согласился.
Натали разрыдалась, а утешающая ее Джина взглянула на меня с неприкрытой враждебностью. Так, пожалуй, показное сопротивление несколько затянулось!
— Ладно, ладно! — выпалил я. — Договорились… Не обижайтесь, я сделаю, как вы просите!
— Что? — встрепенулась Джина. — Повтори, пожалуйста!
— Сделаю, как просите! Почему бы и нет? Мы ведь одна семья, верно?
Ликующие, дико хохочущие девушки бросились на меня, грозя утопить в счастливых слезах и задушить в объятиях. Похоже, не чувствуют, что их план для меня — сильнейший сексуальный стимулятор. В глазах Джины и Натали я образец самоотверженности и бескорыстия… Наслаждаясь прикосновением влажных от слез щек, я недоумевал: «Ну как, как же они не понимают?»
Заснуть в ту ночь не удалось. Мешала паника и бурлящий в каждой клеточке тела адреналин. Закрою глаза — из темноты выплывает Натали с похожим на запеленатого ребенка свертком и улыбкой порочной девственницы.
Я вылез из постели и, не одеваясь, пробрался по темному коридору в туалет. По-прежнему не включая свет, помочился и заглянул в большое зеркало: бледное, как у вампира, лицо и потухшие глаза. Я спустился в гостиную и включил свет.
На цыпочках приблизившись к книжному шкафу, я решил устроить нечто вроде гадания по Библии: раскрывать наугад книги и читать, что боги посоветуют по поводу отношений с Натали. Первой попался «Кандид, или Оптимизм» Вольтера. Открыв его на странице двадцать девять, я прочитал: «Как эта прекрасная причина могла привести к столь гнусному следствию?» [2]
2
Вольтер,
Слегка встревожившись, я взял сборник правил дорожного движения и увидел: «Если из машины выпадет предмет, следует при первой же возможности остановиться и убрать его с проезжей части».
Но больше всего поразили строчки из «Женщины в белом» [3] : «…никогда бы я не услышал имя женщины, овладевшей всеми помыслами души моей, ставшей целью всех моих стремлений, путеводной звездой, озаряющей мой жизненный путь».
Тайна вторая
3
У. Коллинз, «Женщина в белом», пер. Т. И. Лещенко-Сухомлииой.
Натали я любил уже давно.
Почти столько же, сколько ее сестру. Говорят, невозможно любить сразу двух. Еще как возможно! Не получается только быть честным — ни с обеими одновременно, ни с каждой по отдельности.
Когда мы познакомились с Джиной, я был почтальоном, точнее, ее личным почтальоном. В ту пору меня только что вышвырнули из художественного колледжа и бросила подруга. Пришлось вернуться к родителям и жить как они: скучно и безрадостно. Каждое утро я доставлял почту в самый богатый район Хейзл-Гроув и влюблялся в его прекрасных жительниц. Я был не один такой, можете мне поверить. На Королевскую почту работают сотни идиотов с разбитыми сердцами.
Мне нравилась Донна Сторми с Денисон-роуд, потом Джина Кемп, которая жила неподалеку на Шепли-драйв. Еще я заглядывался на Джинину маму: она выходила на крыльцо в полупрозрачном халатике и всегда шутила, гордо выставив вперед высокую, как у оперной певицы, грудь. От таких форм голова шла кругом!
На День святого Валентина я послал Джине с Донной по открытке, решив при встрече спросить, понравились ли поздравления. Донну Сторми я больше никогда не видел; возможно, она решила эмигрировать, испугавшись моей «валентинки». А вот Джину в следующие два месяца я встречал каждую неделю. Обычно она шла на прогулку в лес и смотрела сквозь меня, будто я не существую. Это продолжалось до тех пор, пока я не решился спросить, что значат ее сальные взгляды. Смутившись, девушка объяснила: никаких взглядов не было, она меня вообще не видела. У нее сильная близорукость, а очки носить не хочется. В общем, она не «смотрела сквозь меня», а пыталась разобрать, кто перед ней: человек или фонарный столб.
Не растерявшись, я тут же пригласил ее в бар. Надев очки, Джина оценила мои внешние данные и после недолгих размышлений согласилась. С той минуты все пошло как по маслу. Она смеялась над моими шутками, я — над ее любовью к Клиффу Ричарду. Джина была красивой, застенчивой и немного старомодной. В общем, лучшей девушки для меня не придумаешь.
Моя новая подружка оказалась большой оригиналкой: называла себя христианкой, а в Бога не верила. Я искренне удивлялся: Сына Господня признавать, а Господа — нет… Это то же самое, что верить в Микки-Мауса и не верить в Уолта Диснея.