Что за чушь я сейчас прочитал?
Шрифт:
– Обещаю, это ненадолго.
– А вот я могу обещать только обратное.
Джон позволил брюкам упасть к щиколоткам.
– Я должен сказать тебе сразу – это не исцелит тебя от одиночества, не заменит того, что забрал у тебя ушедший муж. В лучшем случае я лишь заставлю поблекнуть воспоминания о нем, дав тебе гораздо больше, чем когда-либо давал он.
– Мне хватит и этого. – Она легла на кровать. – Но, может быть, я и так прошу от тебя слишком многого. Понимаешь, у моего мужа был довольно… О ГРЕБАНЫЙ МОЙ БОЖЕ!
– Мне перестать,
– ЕСЛИ ПЕРЕСТАНЕШЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ.
И он продолжал, пока ее крики наслаждения не заполнили пустые залы скромного дома. Джон вонзал свой жезл во влажную…
– Джон, – сказал я в трубку, – сейчас очень, очень важно, чтобы ты не херню порол, а рассказал, как все было на самом деле. Только правду, не надо вплетать в нее эротику. Так что, пожалуйста, давай сначала – и, ну ты понял, ограничься реальной историей. Ты говорил про рисунки церкви, они-то действительно были?
– Да, церквушка в традиционном деревенском стиле, как с открытки. Белая, с колокольней и еще с витражами, наверное.
– Ты про «Мой Глаз»? Там вроде была такая. – Это лесистый пятачок с прудом неподалеку от места, где раньше была угольная шахта.
– Да.
– Ладно, встретимся там. Жуткие детские рисунки, конечно, уже давно в тираж вышли, но это в прямом смысле единственная наша зацепка.
– Ну, есть еще кое-что, – сказал Джон, – хотя я ума не приложу, что бы это значило. Машину Теда угнали. Старую восстановленную «импалу». Как раз перед тем, как тебе позвонить, я выяснил, что он не нашел ее в гараже, когда вернулся с ледяного завода.
– Ага. Может быть, все это безобразие и задумали, чтобы спереть его машину? О, еще я смог залезть в телефон, который мы нашли на заводе.
Джон растерянно помолчал.
– Что еще за телефон? Ты про ту розовую игрушку?
– Пого… Стоп, ты с самого начала видел, что он игрушечный?
– Ну да, на нем еще, кажется, наклейка с диснеевской принцессой. Я думал, ты пошутил про взлом. Он что, все-таки заработал?
– Да… Наверное.
– И?
– На нем были фотографии и видео. Поддельные. Фото искалеченной малышки в крови – но вряд ли можно говорить, что она действительно пострадала.
– Откуда ты знаешь, что фото поддельные?
– Там были и наши фотографии. Тоже мертвых.
– Хм-м.
– Ага. У меня к тебе вопрос, Джон. Кто нам заплатит?
– Что?
– У Эми мало смен в колл-центре – а у меня вообще никаких и нигде. Кто платить будет?
– Я ни с кем это не обсуждал. Не думаю, что у Теда много денег.
– Нас вызвали копы, разве у них в бюджете нет средств на услуги консультантов?
– Думаю, для такого нам нужна какая-то лицензия или квалификация, что-то в этом духе. Мы с тобой уже об этом говорили. Нашел что-нибудь про Парк?
– Ну, есть такая порнозвезда. Больше ничего.
– Да, ее я уже видел, – сказал Джон. – Как думаешь, настоящие у нее сиськи?
Я сверился со своими записями.
– Я кое-что нарыл. Если ей и увеличили грудь, то в очень раннем возрасте. Ей на вид около двадцати семи, сниматься
– Видел кадры, где она из бассейна выходит? Божечки.
Мне показалось, что мы несколько отклонились от темы. Потом я вдруг вспомнил, что хотел сказать еще в начале разговора:
– Слушай, а пароль скажешь?
– Чего?
– Ну, пароль, который Тед придумал, чтобы убедиться, что мы – это мы.
– А, ну точно. Что там… погоди-ка, а чего это я должен его говорить? Если ты самозванец, возможно, ты и позвонил только затем, чтобы узнать пароль.
– Откуда мне тогда знать, что у нас вообще есть пароль?
Джон на мгновение задумался.
– Пароль – «анаконда».
– Ага.
– Я запомнил, потому что меня так в старших классах прозвали.
– Хотя, будь ты…
– Потому что анаконда у меня отросла будь здоров.
– Хотя, будь ты самозванцем, я бы, наверное, расколол тебя за пару секунд. Разве кто-то из «Них» в состоянии скопировать херню, которую ты несешь?
На мгновение воцарилась тишина, а после Джон сказал:
– Это просто… отличный вопрос.
– Какой?
– Если бы он попытался притвориться одним из нас, смог бы он сказать то, что мы с тобой сейчас сказали? Про сиськи и все остальное.
– Мне жаль, что мы смогли.
– Я серьезно.
– Нет. Ну то есть… Думаю, нет. Да и как бы он это провернул?
5. Эми завтракает со злом
Коллега Эми Салливан, Шон, вез ее домой в новом «мустанге». Устроившись на пассажирском сиденье, Эми ела шоколадные хлопья из коробки: всыпала их в рот и запивала апельсиновым соком (в целом ассортимент торгового автомата, стоявшего в комнате отдыха колл-центра, вполне соответствовал ее вкусовым предпочтениям).
– Ты точно не хочешь чего-то еще? Сейчас ты, считай, просто сахар пригоршнями глотаешь.
– Не, пойдет.
– Не знаю, как ты еще не располнела. Я бы уже давно пузом в руль уперся.
– У меня в чулане висит мой портрет – с каждым перекусом нарисованная я все толще.
– Что-что у тебя висит?
Хоть Шон ни разу не запрещал ей перекусывать в машине, Эми все равно гадала, не боится ли он за обивку. Она кое-как держала еду единственной рукой – и подозревала, что выглядит это не слишком надежно. Эми пыталась свыкнуться с протезом, призванным заменить потерянную много лет назад в автокатастрофе левую руку. Они с Дэвидом вместе выбрали по врученному доктором каталогу модель: металлическую, в стиле Терминатора. Обоим она казалась жутко смешной. Все выглядело так, будто Эми сорвала часть искусственной человеческой кожи и обнажила нутро робота, которым всегда и была. По словам Эми, так даже лучше: если кто-то хотел создать киборга и замаскировать его под человека, логичнее было бы спрятать его за очками и сотней фунтов веснушек, а не брать образ громилы-австрийца.