Что забыла Алиса
Шрифт:
– Так вся эта каша заварилась у нас из-за Джины и Майка?
Эти два чужих человека разрушили их брак.
– Не думаю, что во всем виноваты только они, – заметил Ник. – Мы ссорились. Мы вздорили из-за каждой мелочи.
– Например?
– Например… Ну, не знаю… из-за вишни. Как-то мы собирались на обед к матери, а я съел какую-то там вишню, которую мы должны были взять с собой. Это оказалось преступлением века! Ты его просто так не оставила. Мы потом несколько месяцев только и говорили что про эту вишню.
– Вишню… –
– На работе люди уважали мое мнение, – продолжил Ник, – но, как только я приходил домой, превращался в круглого дурака. Тарелки в посудомойку я ставил неправильно. Детям покупал не ту одежду. Я перестал предлагать помощь. А что толку? Все равно обругаешь – не за то, так за это.
Они немного помолчали. Рядом расстилала плед семья с грудной девочкой и мальчиком, который только начал ходить. Мальчик взял горсть песка и с самым решительным выражением лица швырнул в свою сестру. Они услышали, как мать сказала: «Чего не смотришь!» – и увидели, как отец вовремя оттащил его в сторону. Мать закатила глаза, а отец пробурчал что-то себе под нос.
– Понятно, я был вовсе не идеалом, – сказал Ник, – работа просто затянула. Ты говорила, что я на ней помешался. Ты все время говоришь о том годе, когда я работал в проекте «Гудмен». Я тогда много ездил. Ты оставалась одна с тремя детьми. Ты как-то сказала, что я тебя опустошил. Я всегда думаю, что благодаря тому году и сделал карьеру, но, возможно… – Он моргнул, посмотрел на залив и докончил: – Возможно, именно тогда наш брак и полетел к черту.
Проект «Гудмен»… От этих двух слов у нее стало противно во рту.
Проклятый проект «Гудмен»… Слово «проклятый» подходило к названию «Гудмен» как нельзя лучше.
Алиса вздохнула. Все представлялось донельзя запутанным. Ее промахи. Промахи Ника. Первый раз ей пришло в голову, что их брак, наверное, уже нельзя восстановить.
Она оглянулась на семейство с двумя детьми. Отец кружил сынишку на руках, а мать смеялась и снимала их на цифровую камеру. Когда потом они будут вспоминать этот день, что вспомнится раньше – эти снимки или горсть песка?
Мадисон вышла им навстречу из воды, вся сияя, держа в руках что-то маленькое.
Ладонь Ника лежала на коврике рядом с ладонью Алисы.
Она почувствовала, как он легко тронул ее пальцем.
– Давай попробуем еще раз, – произнес он.
29
Джордж с Милдред нашлись в пятницу.
Алиса обнаружила их в самом дальнем углу гаража. Джордж лежал на боку, словно его пинком свалили с ног. По морде льва, некогда исполненной достоинства, шли пятна зеленой плесени, отчего у него был пристыженный вид, как у старика, который размазал еду по лицу. Милдред сидела на полке, рядом со старыми горшками, поставленными горкой один в другой. Из лапы у нее торчала стружка, и смотрела она грустно и устало. Оба были неимоверно грязны.
Алиса перетащила их
Барб предложила в первый же свой свободный день взять Мадисон и поездить с ней по магазинам. «Не волнуйся, баловать ее не буду, – пообещала она Алисе. – Никаких новых тряпок, ничего такого. Вот если только она найдет что-то совсем особенное, тогда отложу до ее дня рождения».
Отмывая львов, Алиса раздумывала, будут ли они теперь выглядеть так же? Не поздно ли? Не испортили ли их безвозвратно годы забвения?
А у них с Ником будет ли все точно так же, как было? Не наросла ли на них обоих грубая кора из ссор, предательств, грязных слов, не закрыла ли наглухо все, что в них когда-то было нежного, хорошего?
Да если и так… Они все отмоют, отскребут до идеальной чистоты. Все будет просто отлично. Как новое! Она так яростно скребла гриву Милдред, что от усердия стиснула зубы.
Зазвонил телефон, и Алиса не без радости отложила губку в сторону.
Это был Бен. Голос его по телефону звучал глубоко, медленно, очень по-австралийски, словно с ней говорил кто-то из глубинки. Он рассказал, что целые сутки Элизабет просидела в кровати, не отрываясь от телевизора, громко протестуя каждый раз, когда он делал попытку его выключить, и что он не знает, насколько у него еще хватит терпения.
– Она, должно быть, очень расстроилась оттого, что последнее ЭКО оказалось неудачным, – ответила Алиса, глядя на холодильник, где на магнитах висели фотографии детей и школьное расписание, и очень желая хоть как-нибудь помочь сестре.
В трубке на мгновение стало тихо, а потом Бен сказал:
– Нет, тут другое. Я точно знаю. Мне звонили из клиники, подтверждали вызов на ультразвук. Она забеременела…
Я слышу, как в соседней комнате он звонит Алисе. Я взяла с него слово не говорить ни единой душе, что я беременна.
Так и знала, что он его не сдержит. Болтун!
Ты не представляешь, как меня все бесят. Он сам. Его мать. Моя мать. Алиса. Ты, Джереми. Я вас всех терпеть не могу. Даже не знаю почему.
Вероятно, потому, что все вы мне сочувствуете, жалеете, понимаете, а больше всего – из-за того, что надеетесь. Потому что мне все уши прожужжали: «Ну, теперь-то точно!», «У меня хорошее предчувствие!».