Что знает ночь?
Шрифт:
Поэтому Наоми проследовала к спальне для гостей, где опустила футляр с флейтой и сумочку на ковер. Тихонько закрыла и заперла дверь. Потом положила «дипломат» на край дивана, который стоял у окна, и опустилась перед ним на колени.
«Дипломат» обшили дорогой кожей, змеиной, а может, даже аллигатора. Разумеется, если его сработали не в этом мире, а в волшебной стране, возможно, в ход пошла кожа дракона.
Да, она еще на несколько дней приблизилась к своему двенадцатилетию и по-прежнему гордилась своей проницательностью, но сейчас попала в ситуацию, когда ее галопирующее
Наоми открыла защелки. Откинула крышку. Увидела белую коробку толщиной в четыре дюйма, занимающую практически все свободное пространство, обложенную со всех сторон смятой оберточной бумагой.
С коробкой Наоми обращалась как с сокровищем, и священным, и невероятно дорогим. Благоговейно вытащила из чемоданчика, поставила рядом на диван. Четыре полоски скотча удерживали крышку на месте. Одну за другой она отлепила их ногтем и сняла крышку.
Внутри в мешочке с застежкой лежали десять монет. Четвертаков. Закрашенных черной краской.
Рядом стояла стеклянная банка, в которой раньше, возможно, плавали оливки. Теперь в ней лежали пять сухих, круглых, коричневых дисков диаметром чуть больше — и примерно в два раза толще — черных четвертаков. В банке их положили на подстилку из ватных шариков.
Ее настоятельно предупредили не открывать банку: содержимое не должно вступать в контакт с воздухом до того момента, как потребуется.
«Иначе все пойдет прахом».
Во втором мешочке с застежкой Наоми увидела тюбик с эпоксидным клеем, моток шпагата и ножницы. Эти вещи выглядели подозрительно ординарными. Наоми задалась вопросом, а вдруг они попали в чемоданчик по ошибке, хотя Мелодия, насколько она могла о ней судить, не относилась к тем людям, которые могли положить ножницы вместо магического монокля, позволяющего видеть будущее.
А последние предметы оказались самыми интересными и загадочными. В уютных гнездышках из салфеток лежали пять куриных яиц. Каждое с именем, написанным печатными буквами красным фломастером: ДЖОН, НИКОЛЕТТА, ЗАХАРИ, НАОМИ, МИННИ.
Взяв яйцо со своим именем, Наоми обнаружила, что оно легкое, пустое. В каждом торце нашла по маленькой дырочке. Белок и желток из яйца высосали.
Когда девочка перевернула яйцо, послышалось какое-то шуршание. Поднеся яйцо к уху, Наоми прислушалась, но не смогла понять, что находится внутри. Предположила, что полоска бумаги… или, возможно, мертвое насекомое с хрупкими крылышками.
Для чего положили в коробку эти предметы и какие специфические эффекты они могли создавать, Наоми и представить себе не могла. Но они определенно служили для чего-то магического. У нее сложилось ощущение, что они в любой момент могут начать потрескивать и светиться сверхъестественной энергией. Это пугало и завораживало.
С неохотой она убрала все в коробку, разложила по прежним местам. Коробку
Вышла в коридор, вернулась в свою комнату.
Сидевшая за игровым столом Минни оторвалась от конструкции, которую собирала из элементов «Лего».
— Однажды я видела клоуна в синем берете с красным помпоном.
— В уничижительных шутках ты не сильна, моя дорогая сестра. Не следует тебе позориться, пуская их в ход.
— Нет, я про настоящего клоуна в таком головном уборе.
Поставив сумочку и футляр с флейтой на письменный стол, Наоми начала снимать блейзер.
— Я тебе верю.
— Мистер Хаммелстайн присутствовал на репетиции?
— Он дирижер. Присутствует всегда.
— Он подстриг волосы в ушах?
Наоми плюхнулась на кровать.
— Они торчат густыми зарослями, и я думаю, что скоро там начнут гнездиться утки.
— Ты сыграла сольную партию?
— Да. Дважды.
— Это всё?
Мысленно Наоми перебрала содержимое «дипломата».
— Всё — что?
— Не было овации стоя, бурных продолжительных аплодисментов, толпы поклонников с букетами роз за кулисами?
Наоми думала о яйцах. Очень уж символические предметы. И что могло символизировать пустое яйцо?
Минни подошла к кровати.
— Что ты замышляешь?
— О чем ты? Я лежу без сил.
— Ты что-то замышляешь, — Минни, хмурясь, смотрела на нее.
— Моя параноидная сестра, если ты не будешь работать над собой, то станешь главным инквизитором у какого-нибудь безумного диктатора.
— Ты что-то замышляешь, в этом нет никаких сомнений.
Наоми страдальчески выдохнула.
— Что-то должно случиться, — продолжила Минни.
— Что ж, возможно, случится что-то замечательное.
— Нет. Что-то очень плохое.
— Вновь к нам пришла мисс Грусть-Тоска.
— Что-то не так с этим домом, — Минни посмотрела на потолок. — И началось все с зеркала.
— Ты закрасила зеркало черной краской.
— Может, этого было мало.
Минни отошла к окну, постояла, глядя в сумерки.
Наоми села на край кровати.
— Изморозь уже на шиповнике.
— И что это значит?
— Не знаю, — ответила Наоми, — но тебе не кажется, что это так красиво звучит?
— Нет. Я боюсь.
Наоми подошла к окну, обняла Минни за плечи.
— Бояться совершенно нечего, сладенькая.
Минни смотрела на темнеющее небо.
— Бояться надо всего.
— Причина в том, что тебе только восемь лет. Но когда тебе одиннадцать, ты все видишь совсем в другом свете.
44
Какое-то время все шло более-менее хорошо, не то чтобы уж совсем нормально, но, во всяком случае, без чего-то из ряда вон выходящего, но потом Заху вновь начал сниться Уродливый Ол, правда, с существенными отличиями. Эти новые фильмы разума были на порядок хуже кошмаров. И казались настолько реальными, что от каждого он просыпался с подкатившей к горлу тошнотой и едва успевал добежать до унитаза, прежде чем его выворачивало наизнанку.