Чтоб полюбить сильней...
Шрифт:
Меня всегда страшно интересовали всякие тайны. Я лазил за ними на чердаки, в старую конюшню, обшарил все пустыри и свалки, с компанией сорванцов цеплялся за машины, но… не нашел даже самой маленькой, завалящей тайны. Я понял, что чердаки давным-давно ограбили другие, в машинах возят картошку и капусту (и еще с них можно упасть и свернуть себе шею), на свалку выбрасывают не тайны, а рваные ботинки и битую посуду. И, поняв это, стал чаще готовить уроки, как советовали взрослые, и играть в футбол.
Спустя года два мне подарили настоящую живую
Не могу точно сказать, были или нет тогда в городе другие черепахи, но в нашем районе не проживала ни одна, кроме моей. Мы назвали ее Тортилой. Помните? Так звали старую мудрую черепаху, которую я увидел впервые на шестьдесят пятой странице и которая подарила Буратино волшебный ключик. Только книжная Тортила была болотной черепахой, а наша — степной.
Из соседних дворов приходили оравы моих сверстников поглядеть на диковинное животное. Они тыкали Тортилу пальцами, спорили, пьет ли она воду и крепок ли ее панцирь. Воду черепаха пила, а чтобы проверить прочность панциря, уличная братия уговаривала меня положить Тортилу под автомобиль. Я не согласился.
Как-то, приготовляя обед, порезали зеленый лук. По комнате пустился тот бравый дух, от которого ест глаза и першит в горле. Вдруг из-под дивана высунулась Тортила, повертела головой и изо всей мочи поперла прямо к столу.
Она с таким упорством тянула вверх голову, что, казалось, вот-вот вылезет из своего панциря. Мы дали ей немного лука и позабавились маленькому открытию. Оказалось, что наша Тортила умеет плакать. Правда, слезы — луковые, но разве в этом дело? Они были крупные и прозрачные. Кусая лук, Тортила блаженно жмурилась, слезы катились по ее щекам, и она, не переставая жевать, поочередно вытирала своими неуклюжими и корявыми лапами то один, то другой глаз. Так иногда хозяйки вытирают глаза локтем или плечом, когда руки их чем-нибудь заняты.
Все степные черепахи — убежденные вегетарианцы. Наша не была в этом смысле исключением. Она охотно поедала капусту, листья редиски, свеклы, одуванчика и прочую зелень.
Зимой Тортила спала под своим любимым диваном, но иногда выползала, глядела на нас сонными глазами, будто говорила:
— Ну, как вы тут… Все еще ходите? А я вот того, сплю. Дайте-ка, братцы, чего-нибудь перекусить, а то у вас зима длинная, чего доброго и с голоду пропадешь!
Мы клали ей кусочки яблока или компот, и Тортила, заморив червячка, зевнув сладко несколько раз, снова отправлялась на зимний покой.
Вслед за Тортилой в нашей комнате стали появляться рыбки, птицы, бурундуки и даже лисы. Одних я ловил сам, других дарили знакомые охотники. Мне стали необходимы леса и озера.
Тортила прожила много лет и погибла случайно: один неуклюжий человек наступил ей на голову.
Уже взрослым я понял: наша Тортила тоже подарила мне волшебный ключик.
В городе у нас недавно вдруг появилось сразу 10 000 черепах! Подумайте только! Где-то совсем рядом 10 000 волшебных ключиков! Первую черепаху я встретил в трамвае. Она ехала в руках у девочки, вторая торчала из кармана прохожего, потом офицер нес сразу двух, прихватив их листиками бумаги, точно пирожки в масле. Я узнал, что черепах продают на рынке, и отправился туда.
У грузовика толпился народ.
— Гляди-ка, шевелятся!.. Живые.
— Их, что же, едят или как?
— Говорят, они несутся, как куры!
— Сам ты несешься, как кура! Они мышей ловят, потому их и держат!
— Не поймает! Она пока голову повернет, ей мыши хвост откусят!
— Для удовольствия их держат, для души!
— Какое там удовольствие?! Они мебель грызут!
— Вранье все это! Чепуха!
Задние напирают.
— Чего там приросли? Дай нам подойти!
Худой, чернявый, с усиками продавец сухих фруктов, а попросту — спекулянт, толкается тут же.
— Дай мне тыщу рублей — я бы такую гадость в руки не взял!
— Чего брешешь? Ты бы ее за десятку во рту понес! Иди лучше свой кишмиш продавай!
Спекулянт хочет выкрутиться и поет на другой лад.
— Где же это их ловят?
— В пустыне. А ты чего? Черепашек ловить задумал?
— Да я не умею.
— А тут и уметь нечего, становись на четвереньки и ползи по песку. Они за тобой гурьбой и повалят!
— Прямо сюда и ползи, — вставил кто-то.
Все смеются, спекулянт ретируется. Седой дед долго приглядывался, щурил глаза, потом спросил:
— Из какого же это колхоза, а?
Ему объясняют, что черепах продает Зоокомбинат, а привезли их из Киргизии.
Мальчишки держатся солидно. Они знают, для чего нужны черепахи, и снисходительно, даже с презрением посматривают на взрослых невежд.
Уж поздно, и пора кончать торговлю. Грузовик трогается. Толпа бросается за ним. Те, кто еще недавно стоял в нерешительности, видя, что черепахи уезжают, на ходу тянут деньги. Прохожая женщина, глядя на других, купила черепаху и теперь с изумлением на нее смотрит.
— А чего с ней делать?
Подошла дворничиха.
— Зачем ты ее брала, коль не знаешь, что с ней делать?
— А все брали, и я взяла!
— Детям отнеси. Худого не будет, а душа у них добрее станет. Да поласковее с ней. Всякое животное ласку любит…
Я знаю одного мальчика, которому взрослые говорят:
— Не подходи к собаке — она старая и больная!
— Не тронь кошку — у ней блохи!
— Все звери грязные и заразные!
Этот мальчик не любит животных, всего боится и очень часто болеет. Мне жаль его. У него не будет волшебного ключика, если даже ему купят 10 000 черепах!