Чтобы встретиться вновь
Шрифт:
– Погоди! – Он схватил ее за руки. – Сегодня ночью.
Ее грудь тяжело вздымалась, словно ей не хватало воздуха. Груди натянули тонкую ткань платья. Роланд видел, как на горле лихорадочно бьется пульс.
– Да. Сегодня ночью.
– Во сколько?
– Поздно. Может быть, в одиннадцать. И на улице, там, где нас никто не найдет.
– Я что-нибудь придумаю. Пришлю записку.
Лилибет кивнула, вырвала руки и торопливо зашагала по проходу, исчезнув до того, как он успел шевельнуться. Его ошеломленному мозгу потребовалось
– Сегодня ночью. На улице. Записка. В одиннадцать.
Если, конечно, он столько времени выдержит.
Глава 14
Вина. Стыд.
Уши горели, пульс бился в горле, в запястьях, в груди.
– Мама, мне обязательно сегодня заниматься с Абигайль? Мне кажется, строительство клетки – это уже хороший урок, разве нет?
«Потаскушка. Прелюбодейка. Дрянь».
– Зависит от того, сколько времени вы будете эту клетку делать, – ответила она, – и от того, как сильно кузина Абигайль занята сегодня днем.
Абигайль пришла в восторг, узнав о клетке для кузнечика. Нет, это совсем не трудно. А письмом и арифметикой они займутся завтра и все нагонят. Конечно, у нее есть проволока для цыплят. Только петли в ней, наверное, слишком широкие и кузнечика не удержат, даже такого большущего, как Норберт. Ну, они найдут что-нибудь подходящее. Пойдем. Поцеловать Филиппа в лоб, помахать вслед. В коридоре тянет ароматным сквозняком с улицы, каменная стена, к которой она привалилась спиной, холодит, живот под ладонями пылает.
«Слабая. Порочная. Обуреваемая противоестественной похотью».
Она так сильно его хочет. Какая мука – идти рядом с ним, ощущать жар его тела и не сделать ни единого движения в его сторону! Кожа ее горела, пылала от желания упасть с ним на траву, прижаться к его прекрасному телу, обнаженному под этим солнцем.
Лилибет зажмурилась. Его поцелуй, о Боже, его восхитительные губы. Вожделение растеклось по ее членам, расплавилось между ног. Она будет гореть в аду; она умрет от стыда. Она уступила, снова, снова! И все равно поцеловала его в ответ и сжала бедрами его восставшую плоть.
Согласилась встретиться с ним сегодня ночью и довершить собственное падение.
– Синьора Сомертон? Вы плохо себя чувствуете?
Теплый запах пекущегося хлеба достиг ноздрей Лилибет в ту же секунду, что ласковый голос – ушей.
Она вздрогнула и выпрямилась.
– О! Синьорина Морини! Нет-нет, все хорошо. Просто… день такой теплый…
Экономка стояла рядом, почти вплотную, лицо ее сморщилось от сочувствия.
– Может быть, вам нужно выпить чашечку чаю? Теперь у меня получается очень хороший чай. Синьорина Абигайль меня учит.
С языка Лилибет чуть не сорвался отказ, но произнесла она другое:
– Чашечка чаю – это чудесно. Спасибо.
И пошла следом за изящной синьориной Морини по коридору в кухню, где почти догорел огонь
Лилибет взяла чайник и налила чаю. Пар поднимался от него ароматными завитками. Она принюхалась и со вздохом опустилась на стул.
– Вот видите? – Морини устроилась на стуле во главе стола. – Так гораздо лучше, правда?
– Очень славно. Вы так добры, что приноравливаетесь к нашим английским обычаям. Завтрак и чай.
Экономка улыбнулась и пожала плечами.
– Ничего такого в этом нет. Ленч, обед – все это берется с тосканских холмов и долин. Все это мы выращиваем здесь, на нашей земле.
– И они восхитительны. В Англии все или пережарено, или переварено. Я и не знала, что артишоки такие вкусные.
Снова пожатие плечами.
– Я думаю, вы оставили в Англии много неприятного.
Лилибет уставилась в чашку.
– Да.
– Синьора, у вас на глазах все еще слезы. Вы несчастливы. Почему? У вас прекрасный ребенок, вас любит добрый синьор. Скоро у вас родится его ребенок. Господь улыбается вам.
Лилибет резко вскинула голову.
– Синьорина!
Морини улыбалась, лицо ее расслабилось и лучилось добротой.
– Это правда. Я знаю эти вещи. Вы ведь встречаетесь с ним сегодня ночью, да?
– Откуда вы… кто… – Лилибет беспомощно открывала и закрывала рот, не в силах мыслить логически. «Привидения!» – неожиданно вспомнился ей страстный голос Абигайль. Она решительно откинула эту мысль. Морини, продолжая улыбаться, покачивала головой.
– Я знаю, вот и все. Синьора, я помогаю вам. Присмотрю ночью за юным синьором. А вы идите на свидание с любимым. Он делает вас счастливее, вам становится лучше.
– Нет. – Голос ее дрогнул. – Он делает меня несчастной. Я не могу… я не должна… у меня уже есть муж, синьорина! Отец Филиппа.
Морини прихлопнула ладонью по столу и заговорила резким тоном:
– Плохой человек. Он не муж вам.
– И лорд Роланд тоже. И я не хочу его в мужья, синьорина. Не хочу выходить за него замуж, в этом все и дело. Я хочу его… о, я так его хочу… но это невозможно. – Она подавила рыдание.
– Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Povera donna [3] . Пейте чай. Это глупо, что вы за него не выходите. Он хороший человек и такой красивый мужчина. И любит вас очень сильно.
Лилибет сделала большой глоток, обрадовавшись, что чай обжег ей горло.
– Это пока. Но через год-два…
– Я так не думаю. Судя по тому, как он смотрит на вас. И учит вашего мальчика. – Морини сложила руки вместе и улыбнулась мудрой улыбкой. – Идите к нему, синьора.
3
Бедняжка ( ит.).