Чудак из Города Луны
Шрифт:
— Да что же это происходит, чёрт побери?
Начальник был недоволен; это было очевидно. Вот только Антуан Гам не мог понять: он-то тут причём? Это же не он — убийца. Какому-то полицейскому повезло, он поймал преступника. Конечно, то, что этим преступником оказался другой полицейский, причём высокопоставленный, — это очень плохо. Авторитет полиции, а с ней и других городских служб, сильно пострадает. Это Антуан понял сразу, как только его ввели в курс дела.
— Судя по всему, убийца обезврежен, сэр. Хотя бы в этом отношении мы можем вздохнуть свободно.
— Да. Только сделала
Антуан, однако, сдаваться не собирался. Он удивлялся сам себе, тому, как держится пред начальственным гневом, и как готов отстаивать свою точку зрения.
— Причастным можно быть по-разному. Он убивал именно членов организации, — или, во всяком случае, стремился к этому. А вот почему? Хотел прекратить их деятельность? Или сам был одним из них, и хотел захватить власть, убивая конкурентов? Тут нам придётся подождать, пока он заговорит. Или продолжать наше собственное расследование. В конце концов, такая организация, — дело не полиции, а наше, не так ли?
— Да. — С этим начальник спорить не мог. — Только с какой стороны теперь подойти?
— А вы обратили внимание, сэр, что этот Хенриксон пропал? Как когда-то Конради. А теперь и его любовница из полиции, которую хотел убить этот Дэвис. Её нет на службе, она взяла отпуск, — после такого это объяснимо. Но её идентификатор тоже нигде не «светится». Как и Хенриксона.
— Вы полагаете, это меня обрадует?
— Не думаю, сэр. Но … она тоже исчезла, вместо того, чтобы либо лечиться, если ей нужно, либо активно участвовать в расследовании. Всё это о многом говорит.
— И что вы предлагаете делать?
— Ждать, когда кто-то из них объявится. Это же не Конради, который двадцать лет был на нелегальном положении. Эти двое так не смогут. — Антуан Гам был убеждён, что понимает своего главного врага, Яна Хенриксона. — Они вернутся. Или что-то предпримут. Так что нам нужно, во-первых, ждать, а во-вторых, пристальнее прежнего следить за любой подозрительной активностью в городе.
— Пассивная позиция? После таких событий? — в голосе начальника была даже не злость, нет, — в нём было удивление.
— Иногда это лучшая тактика, сэр.
Впрочем, оба понимали, что сейчас сделать что-то другое всё равно невозможно.
Но Антуан Гам предпочёл не озвучивать начальнику своего ощущения. Именно ощущения, потому что это не было логическим выводом, он просто чувствовал это: за всем этим последует что-то значительное. Какие-то изменения, и вопрос был только в том, в каком масштабе они произойдут. Им, — и полиции, — придётся менять всю правоохранительную практику из-за этой организации? Или … изменится сама жизнь города? А может быть, и не только?
Как это ни странно, выходя из кабинета начальника, Антуан Гам впервые в своей жизни задумался над тем, кто и когда определил правила, по которым они все живут. Понятно, кто был идейным вдохновителем: Гертруда Тауненберг и её последователи, два поколения назад (Антуан Гам, как и каждый горожанин, знал эту историю, хотя и не задумывался о том, дожил ли кто-то из основоположников до настоящего времени). Но кто писал правила, которые способствовали наиболее эффективному воплощению их идей? Как удалось добиться того, что основные принципы остаются неизменными,
— А вы знаете, они ведь делают это даже не ради экономии, не ради уменьшения потребления ресурсов, — покачал головой лейтенант Лекар.
— Как это? — удивился Ян.
— В вашем доме есть пустующие квартиры?
— Никогда об этом не задумывался…
— А у вас? — Лейтенант повернул голову в сторону Лауры и Алана, сидевших на диване у дальней стены. Надо было отдать должное Доку, он когда-то позаботился о том, чтобы здесь было комфортно. Ян мимоходом подумал, как все эти предметы обихода затащили сюда, особенно такие, как мебель или холодильник.
Алан покачал головой, а Лаура сказала:
— Есть. Я уже думала об этом. И, когда убили Алекса … то есть, когда капитан Дэвис его убил … его квартиру так никому и не отдали.
— А в моём доме таких — половина. И другие такие дома я знаю, — продолжал Лекар. — Вы знаете, что сейчас население города — меньше двух третей от того миллиона, на который он был рассчитан? Соответственно, столько пустует и квартир. Но, за редким исключением, людям не разрешают занять пустующие комнаты, чтобы иметь больше места. Такое допускают только для тех, у кого много детей. Но таких в городе немного, сами знаете.
— А почему? — спросил Алан.
— Ну как же? Это ведь их основная идея: что человек должен занимать меньше места! Идея не в том, чтобы всем хватало. Места, еды, вещей… Даже не в уменьшении того, что они называют ущербом природе. Ведь эти дома уже построены, ничего нового делать не нужно. Только разрешить занять квартиры… Но — нет. Идея в том, чтобы человек потреблял меньше, даже если того, что можно потреблять, — в избытке. Вы же сами рассказали, что возмутило Конради, с чего всё началось. Чтобы люди имели меньше сил … на любые свершения. Чтобы этих свершений не было, а люди не смели даже задумываться… Вы же все учили историю, верно? Знаете, что была такая страна — Советский Союз, где всё было основано на идее равенства. И чтобы никто не стал богаче других, там полностью запретили людям иметь своё дело, всё производило и распределяло только государство…
— Да, мы учили это в школе. Но нам рассказывали, что это неправильно… — сказала Лаура.
— А мой прадед успел пожить там. Я его ещё застал, хотя он был уже стариком… — Лейтенант поймал взгляд Яна. — А чему вы удивляетесь?
— Вы мало похожи на русского, — улыбнулся тот.
— Среди моих предков кого только не было… — ответил на эту улыбку полицейский. — На самом деле, фамилия прадеда была Лекарь. Переводится как «тот, кто лечит», или «врач». Ну, так вот, он рассказывал, как это было. Государство неповоротливо, оно не могло обеспечить людей всем необходимым, поэтому был дефицит самых разных вещей… Но оно старалось. И стремилось использовать больше ресурсов, а не меньше. Потому что никогда не отдавало приоритет природе вместо человека. А у нас… То же стремление к равенству, хотя иметь своё дело не запрещено. Но непонятно, зачем это делать, если ты живёшь так же, как полный бездельник… И тебе, и ему предписывается потреблять как можно меньше.