Чудесная чайная Эрлы
Шрифт:
В оранжерею с комиссаром я не пошла – сам доберется, дорогу он уже знает. Села за стол в зале и прислушивалась, сжав кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони.
В оранжерее могла быть спрятана не только древоядица. Оставалось надеяться, что Занта дала бы мне знать, и сейчас полицейские не найдут там ничего неожиданного.
Судя по долетавшим вскрикам, Робу и Бобу досталось от капустной пальмы, и кому-то подбило глаз плодом гвоздики бешеной. Что ж, сами виноваты – не стоило им снимать с куста сеть.
Когда
– Как успехи? – поинтересовалась я иронично.
Комиссар покачал головой.
– Мы не обнаружили того, что искали.
– Если доносы на меня будут поступать каждый день, что станете делать?
– Проводить обыски, разумеется. Так положено.
– Лучше найдите доносчика.
– И это мы сделаем. – Расмус пригвоздил меня взглядом достаточно строгим, чтобы я внутренне ощетинилась. И добавил:
– Хотелось бы знать: почему аноним был так уверен, что именно сегодня мы найдем в вашей оранжерее важную улику?
– Это вы у него спросите.
– Непременно.
Я взглянула на Расмуса внимательнее. Выглядел он не лучшим образом: лицо осунулось, веки покраснели, губы потрескались, а щетина стала гуще и темнее – за бритву он утром не брался.
Комиссар то ли не спал всю ночь, то ли провел ее в трактире, то ли занедужил.
– Вы завтракали? – вырвалось у меня.
– Еще нет. До утра пришлось дежурить, в рабочих бараках случилась большая драка. Я должен туда вернуться, – мрачно сообщил он.
– Подождите...
Я метнулась в кухню и через минуту всучила комиссару, Бобу и Робу по кульку.
– Там печенье, сыр и пирожки. Не обессудьте, все вчерашнее, но вкусное.
Боб торопливо сунул в рот печенье, но прекратил жевать и замер с надутыми щеками, когда комиссар с укором глянул на него. Расмус перевел взгляд на промасленный кулек в собственных руках, и на миг мне показалось, что сейчас он рявкнет: «Взятка? Должностному лицу при исполнении?!» А потом проводит меня в участок.
Но Расмус тепло улыбнулся.
– Спасибо, Эрла. Дома у меня ни крошки. Перекушу на ходу, а позже попробую перехватить пару часов сна. Если опять не вызовут к вам.
– Надеюсь, доносчик тоже решит выспаться, а не строчить новые кляузы. Хорошо вам отдохнуть, комиссар.
Только когда за ним захлопнулась дверь, я перевела дух.
Заперла замок, занавесила окна, сняла горшок с древоядицей с полки и убрала маскировку.
Я смотрела на уродливый побег с ужасом и восхищением. Странное творение природы, умело видоизмененное магией, не могло не вызывать любопытства. Кроме того, как знать – не может ли яд стать лекарством? Мне хотелось исследовать свойства необычного дерева, лучше узнать его и попытаться найти с ним общий язык.
Если бы растения и правда могли говорить! Тогда бы у меня появился надежный свидетель моей невиновности. Уж древоядица рассказала бы, кто принес ее в мою оранжерею!
Крепкий
Видеть страдания живого существа невыносимо для любого витамага, и потому я принесла с кухни отстоявшейся воды и щедро полила древоядицу. После чего сняла перчатку, осторожно дотронулась до кончика ветки, погрузилась в неглубокий транс и приготовилась пропеть простую формулу с модусом пробуждения.
Но стоило взять лишь первую ноту, как руки обожгло, словно кто-то плеснул на них кипятком.
Я вскрикнула и потрясла кистями. Через минуту боль улеглась, но кожа под печатями запрета покраснела.
Я уж и забыла о судебных татуировках, и напоминание стало весьма болезненным. Заложенная в печатях магия не давала мне прибегать к любым магическим формулам.
На миг мне стало очень плохо. Не от боли, нет – от осознания того, что меня сделали неполноценной, лишили важной части моей жизни, отняли способность делать мир лучше с помощью моей магии. Судебный запрет словно велел мне мириться с несправедливостью, серостью и безнадежностью.
Но моя свобода, хоть и ограниченная, оставалась при мне. А значит, еще не все потеряно.
Древоядица вновь обрела маскировку и отправилась на верхнюю полку, а я решила навестить госпожу Магну Бельмор.
У меня имелась куча вопросов к супруге Бельмора, которые могли многое прояснить. Раз уж комиссар не желал делиться со мной результатами, придется мне взять на себя роль дознавателя. И как знать – не повезет ли мне больше, чем комиссару?!
Особняк Бельморов располагался в самом дорогом квартале Ферробурга – на Золотом холме, в той части города, к которой была благосклонна роза ветров. Дым с фабрик обходил Золотой холм стороной, растекаясь по его подножию, а дороги в этом квартале были хорошо вымощены и не знали грязи.
Я поднялась на самую вершину холма, изучая на ходу крепкие дома красного кирпича. Прежде чем свернуть в переулок к особняку Бельморов, постояла, переводя дух и набираясь храбрости. Полюбовалась на раскинувшийся внизу город.
Его улицы затянул сероватый туман, дома растворились в нем, и только фабричные трубы маячили вдалеке как мачты заблудившихся кораблей. И все же Ферробург был красив особой красотой. В нем полно старинных домов с причудливыми флюгерами, есть и фонтаны – большей частью заглохшие, и уютные каменные дворики. Даже заводы и фабрики были по-своему прекрасны как олицетворение мощи человеческих амбиций. Закопченные, но величественные, издалека они напоминали дворцы древних темных магов, а рев гудков и стук паровых молотов навевали мысли о звуках битв и криках покоренных чудовищ.