Чудесная чайная Эрлы
Шрифт:
Неспеша, смакуя каждый глоток, выпила чай.
Опасливо заглянула в чашку. На дне осталось немного жидкости, гуща заварки медленно колыхалась, слева поднялись к поверхности две чаинки.
Торопливо полистала книгу и нашла толкование. Увиденное в чашке означало, что ожидать следует и хорошего, и плохого.
Ну, это неудивительно. В жизни хорошее и плохое всегда идут рука об руку. Ох уж эти прорицания с их расплывчатыми определениями!
Или я все делаю неправильно? Верно, чашку нужно держать в левой руке, покачать
Я так и поступила, и чайные листья сложились в новый узор.
Чашку следует мысленно разделить на четверти. Четверть ближе к ручке – здесь показано то, что касается непосредственно меня и моей судьбы в текущий момент. «Для тебя», приговаривает в таких случаях гадающий на картах.
И что же за образ я вижу? Лист клевера, что означает удачу? Или же это восьмерка – символ богатства? Или это птица с распростертыми крыльями – ворон, предвестник предательства и обмана?
Я так увлеклась разглядыванием зыбких узоров, что не сразу поняла – в зале что-то изменилось.
Наступила звенящая тишина, угольки в камине перестали потрескивать и потухли все разом, будто кто-то плеснул на них водой. Следом пришел холод, словно открылась дверь в зиму, впустив ледяной сквозняк.
А затем я ощутила чье-то присутствие.
Волосы на затылке встали дыбом, а сердце ни с того ни с сего бешено заколотилось.
Я подняла голову от чашки и обомлела.
Теперь в зале я была не одна. Напротив стола возвышался мерцающий силуэт человека в лохмотьях. Лунный свет свободно проходил сквозь него, как сквозь облако пыли.
Лютый страх приковал меня к месту. Я не смогла бы вскочить, начнись в доме пожар.
Но то, что двигалось ко мне, было страшнее пожара. Огонь – явление опасное, но обыденное, и когда он вырывается на свободу, ты знаешь, что делать. Этот же гость пришел из мира запредельного, покрытого тайной смерти, а неведомое куда страшнее.
Сгусток неживого сияния, по какой-то прихоти принявшего очертания человеческой фигуры в рубище, беззвучно скользил к столику; время для меня словно остановилось.
В висках грохотал пульс, живот онемел от ужаса. Частью сознания я отметила, что призрак сегодня выглядит иначе, чем когда я увидела его в первый раз в библиотеке. Он был плотнее, и форма его была более четкой. В какие-то секунды показалось, что я угадываю в сгустках пылевых завихрений старушечье лицо с темными провалами глаз.
Существо зависло перед столиком. Я часто дышала и не могла отвести от него взгляда.
– Что ты хочешь? – произнесла я с усилием, и странно было слышать свой хриплый слабый голос.
Из светящегося пылевого облака выпросталось щупальце и обрело очертания костлявой руки. Длинные пальцы опустились к чашке и медленно обвели ее край.
Призрак замер, словно раздумывая, затем легко скользнул на стул.
Теперь привидение сидело напротив меня за столом, пропуская сквозь себя свет
По залу пронесся слабый ледяной вздох-полушепот, призрак нагнулся, и его лицо – точнее, то место, где у человека бывает лицо! – зависло напротив моего. Я словно заглянула вглубь облака; но вот облако уплотнилось, сгустилось, и больше сомнений не было – на меня пустым взглядом смотрела древняя, смертельно бледная старуха.
За дверью поскребло, звонко стукнул люк кошачьего лаза.
Мимо меня словно белоснежная молния промчалась; на стол запрыгнула Занта. Шерсть стояла дыбом на ее загривке, крылья угрожающе вздыбились.
Альфина оскалила зубы и зашипела, что твой дракон. Я сильно откинулась на стуле, и наваждение пропало.
Язычки огня весело взметнулись в камине, громко застучали ходики, стул опустел. Призрак сгинул без следа, словно и не было его, словно он мне приснился!
Но оставшаяся на столе тонкая пленка пыли подтверждала, что привидение не пригрезилось. А значит, оно не привязано к книге и может свободно перемещаться по дому.
Но сейчас мне было не до новых тревог. Я схватила Занту и прижала к груди.
– Все прошло хорошо? Я ужасно переживала.
Занта утвердительно муркнула, недовольно вырвалась из моих объятий и принялась брезгливо вылизываться. Время от времени она поднимала голову, застывала и расширенными глазами таращилась в темноту, туда, откуда явился призрак.
И вдруг дверца лаза хлопнула повторно. Я вскочила, обернулась, и с изумлением увидела, как в нее один за другим пробрались два щенка-подростка – тощие, грязные псы боевой породы, которых держал в клетках торговец зверями на Полуночном рынке.
Щенки отряхнулись и принялись кружить по залу, обнюхивая углы. Первый пес, с оборванным ухом, покрупнее и понаглее, встал на задние лапы и стащил со стола печенье. Второй сшиб вазу. В доме сразу стало суетно и шумно.
– Это еще что такое?!
Я сердито посмотрела на Занту.
– Ты их выпустила из клеток? И сюда привела! Да как ты замки умудрилась открыть? Тебя же могли поймать!
Занта вытянула передние лапы и многозначительно выпустила длинные загнутые когти, которые могли легко заменить воровскую отмычку.
Но одно дело открыть расшатанный замок на старой клетке, как она делала уже тысячу раз, а другое – незнакомые и сложные запоры! Поистину, более умного животного не найти во всем Эленвейле.
Более умного и более бессовестного.
– И что прикажешь с ними делать? – спросила я беспомощно, когда щенки уселись рядом со мной и подхалимски завиляли хвостами.
Занта спрыгнула со стола и поспешила в кухню к плошке. Собаки тут же весело рванули за ней.
Я мысленно упрекнула себя в бездушности. Занта сделала то, что хотелось сделать мне самой – помогла бедным животным сбежать. Она не оставила их в беде.