Чудесная страна

Егоров Валентин Александрович

Русиновский король Лесь Первый, по-прежнему, оставался храбрым русином воином, он не боялся в открытую подняться против любого врага своего любимого народа. Король Лесь Первый готов был сражаться за родную землю, за народ, честь и достоинство русина. Но, когда враг все время старается ударить тебя в спину и избегает поединков лицом к лицу, то молодой король этого просто не понимал. Он не понимал также и того, почему мелкими делами и пакостью враг старается замаскировать свои основные цели и задачи, при этом всегда стараясь нанести удар по наиболее слабой стороне своего противника.

Вдали показалась надвратная башня гарнизонной крепости.

Когда дорога вынырнула

из леса и вышла на высокий берег лесной реки, то прямо перед путниками на другой стороне реки раскинулась небольшая, но удивительно красивая по архитектуре народного зодчества рубленая деревянная крепостца. Король Лесь Первый и его королевская свита, как истинные русины, передвигались пешим образом, они вброд перешли реку и стали подниматься к вратам крепости. Только приблизившись к этой крепости, можно было заметить, что ее стены сложены из стволов мощных деревьев, срубленных топором русина лесоруба. Деревья рубили далеко от этого места, затем по реке их сплавляли на это место, чтобы здесь выросла гарнизонная крепостца на стражу земли русинов. В крепости располагался небольшой, но мощный гарнизон — полк кавалеристов и полк гренадеров.

Наблюдатели на стенах крепости давно заметили появление группы короля Леся Первого и, как только она приблизилась к крепостным вратам, то они сами и без единого скрипа начали раскрываться королю русинов навстречу. За первыми вратами королевскую группу ожидал небольшой сюрприз, сзади опять-таки сами собой закрывались внешние ворота, а впереди их ожидала сплошная деревянная стена, в ней не было прохода. Но, ни король Лесь Первый, ни его свита совершенно не беспокоились по этому поводу, они все стояли и терпеливо ожидали, когда за их спинами закроются внешние ворота.

Как только створки внешних ворот окончательно сомкнулись, то послышалось едва слышное шипение, по линии соединения створок сверху вниз скользнула небольшая тень, словно гигантская застежка молния намертво скрепила створки внешних ворот. В этот же момент впереди в стене снизу вверх мелькнула другая тень-молния, перед королем русинов тут же гостеприимно начали раскрываться створки внутренних ворот.

Далее уже не было никаких других сюрпризов и перед королем и его свитой раскрылась картина внутренней крепостной жизни. На нескольких учебных плацах опытные капралы и сержанты обучали деревенскую молодежь маршировать, держать строй и правильно приветствовать старших солдат и офицеров, а на полигонах — тактике действия на поле сражения одиночного бойца и малых подразделений. Манеж для обучения всадников располагался несколько в стороне от ворот, поэтому отсюда нельзя было рассмотреть, что именно там происходит. Но король Лесь Первый и сопровождающие его лица хорошо знали, что и там полным ходом рекрутов обучают обращению с верховыми и тягловыми ящерами.

Каждый раз, когда перед ним раскрывалась эта картина внутренней жизни крепости, король Лесь Первый подолгу задерживался на площадке при воротах, всматриваясь в отдельные фрагменты жизни, из которых складывалась жизнь солдат и офицеров этого крепостного гарнизона. Входя на территорию этой крепости, король Лесь Первый окунался в действительно мужскую жизнь, которая сильно отличалась той жизни, которую ему приходилось вести, как первому королю русинов, в своей деревне. Лесь Первый стоял и полной грудью впитывал непривычные, но такие знакомые и манящие запахи оружейного масла, кислого пороха, конского пота, вглядывался и не мог насмотреться в разворачивающуюся перед ним картину воинской жизни, офицеров, работающих с сержантами и рядовыми, сержантов погоняющих рядовых.

Но и на этот раз королю Лесю Первому

не дали вдоволь насмотреться и насладиться этими картинами крепостной жизни военного гарнизона, из-за угла ближайшего здания вынырнула фигура молодого офицера, затянутая в красочный мундир воина-кавалериста. Офицер, приблизившись к королю Лесю Первому, остановился, ловко щелкнул серебряными шпорами на каблуках ярко-красных полусапожек и, приложив руку к кепи на голове, доложил, что полковник Ивэн, а это был он гарнизонный начальник и командор этой крепости, приветствует и ожидает прибытия своего командира и сюзерена.

— 2 —

Обстановка располагала к дружеской беседе, стол был заставлен гарнизонными деликатесами и кувшинами с легким вином. Пей, ешь и говори, сколько хочешь! Но все время нахождения за столом король Лесь Первый большей частью молчал, иногда отделываясь на вопросы Ивэна междометиями или краткими ответами типа «да» или «нет». Время от времени он отрывал взгляд своих глаз от поверхности стола, и тогда Ивэн чувствовал, что душа его побратима и друга сейчас находится не здесь, а где-то очень далеко. Второй час они только вдвоем сидели за обеденным столом, но, ни обед, ни разговор не у них не клеился. Ивэн нутром чувствовал, что побратиму Лесю что-то нужно важное обсудить с ним, но пока у них даже разговор не получался. И тогда Ивэн решил несколько изменить форму общения с другом, он начал сам рассказывать ему о повседневной жизни гарнизона крепости о проблемах, которые ему приходилось ежедневно решать.

Вначале рассказ Ивэна получался корявым и не очень-то интересным. Король Лесь Первый прислушивался к нему в половину уха, он и так был отлично осведомлен обо всем, что происходило в крепости, досконально знал проблемы крепостного гарнизона, поэтому его особо не интересовала общая информация. Но, когда Ивэн начал более подробно, а иногда от первого лица рассказывать первых деревенских новобранцах, о том, как трудно молодому русину сельчанину приучаться к воинской дисциплине на первых порах обучения. Да и первые дни жизни в крепости без отца и матери, без сестер и братьев и других близких родственников, для молодого рекрута превращалось в нечто подобное пребыванию в гиене огненной.

Но уже через месяц этих молодых сельских парней было не узнать, они привыкали к распорядку военной жизни, физически закалялись и получали новые солдатские знания и жизненный опыт. Эти парни уже не могли вернуться в свои лесные деревушки, чтобы продолжать существовать в качестве деревенского простака. На эту информация король Лесь Первый начал обращать внимание и к ней прислушиваться, а иногда даже задавал уточняющие вопросы. Постепенно новоиспеченное королевское величество Лесь Первый заинтересовался этой тематикой и начал принимать активное участие в разговоре с другом и побратимом, позабыв о своих насущных королевских проблемах на какое-то время.

Разговор перешел в фазу коротких вопросов и таких же коротких на них ответов. Восстановилось былое взаимопонимание, побратимам не требовалось много слов, чтобы понять, что конкретно их беспокоило. Разговор все более и более становился интересным для обоих побратимов, но опять-таки в какой-то момент король Лесь Первый вновь о чем-то задумался, откинулся на спинку своего стула, его лицо посерьезнело, а глаза налились тоской и скукой и он сказал своему другу:

— Слушай, брат Ивэн, когда я с тобой или с другими своими такими же друзьями… лейтенантом Живым… Властой, своими сестрами, матерью и отцом, то жизнь становится интересной и красочной. Проблемы оказываются не столь серьезными и всегда можно найти для них решение.