Чудесное лето

Сорокина Елена

– Что у неё было бы? – вытаращил глаза Петька.

– Арахнофобия, – повторила Поля. – Боязнь пауков и всяких насекомых (Поля любила запоминать новые, непонятные слова).

– Умная очень, да? – неприязненно протянул Петька.

Поля неопределённо пожала плечами и продолжила играть в песке. Петька ещё чуть-чуть постоял, оттолкнулся от скамейки и уехал со двора.

Утром Поля услышала, как баба Люба с удовольствием говорила бабе Алле, сидя на солнышке у подъезда

– Вот Валька вчера Петьку своего ремнём стебала! Так стебала! И поделом. Ишь, хулиган! Семёновна вчера жаловалась: внучку до истерики довёл.

Поля поёжилась. Мама била Петьку ремнём! Это же ужасно больно, наверно. Полю не били никогда.

Впрочем, нет. Когда она была маленькая, бывало, мама шлёпала её по попе, или по рукам, или даже по губам, когда Поля по примеру Кати принялась плеваться. Это было больно и ужасно обидно. Поля плакала, но как-то сразу понимала, что повторять не следует. Иногда её ставили в угол. Но это тоже было давно. Сейчас Поля была уже большая и даже не могла представить, что её может ударить мама. Папа дочку не трогал никогда. Если он был недоволен ею, то чуть повышал голос и недовольно говорил: «Полина!» И девочка сразу понимала, что папа ею недоволен. Бабушка Полю не наказывала, то есть, наверно, наказывала, но словами. Бабушка умела так объяснить или отчитать, что у Поли начинали гореть уши и щёки и от стыда хотелось провалиться.

Когда Петька вышел во двор, Поля внимательно за ним наблюдала и потому заметила, что он был хмурый и, когда выводил велосипед и садился на него, морщился, как будто у него что-то болело. Поля тоже поморщилась. Сочувственно. А потом рассудила, что Петька, в общем, сам виноват. Вот зачем он сажал на Эвелину этого жука?!

Так примерно проходил день за днём. А потом случилось чудо. Настоящее!

Как-то вечером Поля сидела в своей комнате. Они с мамой уже поужинали. Поля помылась, решила, что немножко почитает и ляжет спать. Мама в кухне с кем-то разговаривала по телефону. Через некоторое время девочка поймала себя на том, что её что-то отвлекает. Какой-то непонятный звук. Поля оторвалась от книжки и прислушалась. Звук повторился. Как будто кто-то плакал. Звук был тихий, похожий на комариный писк. Но это не комар. Поля в недоумении прислушивалась. Откуда звук? Казалось, он доносился со двора, где-то близко, прямо за окном. Но на втором этаже кто мог быть за окном? Звук определённо походил на плач, но так мог плакать кто-то очень маленький, как гномик или Дюймовочка. Но это же в сказках. А звук слышался по-настоящему. Вот, снова слышен.

Поля решительно встала и подошла к окну. За окном не было никого. Поля всматривалась в сумрак за окном и сама себя ругала. А что она хочет рассмотреть? За окном стояли рябины. На них никого не было. Да и кто бы там мог быть? Кот? Но звук, который она слышала, не был кошачьим мяуканьем. И слышался он совсем близко, за стеклом, как будто кто-то был на подоконнике, то есть на карнизе. Она посмотрела на карниз – никого. Но кто-то же издавал этот звук, не послышалось же ей. Вот, опять! Кто-то плакал. Жалобно и тихо-тихо. Поля решительно потянула ручку окна и осмотрела карниз. Никого. Ой, нет, кто-то есть! Или что-то. В самом уголке. Девочка, замерев, всматривалась в маленький комочек, не веря своим глазам. Дюймовочка! Настоящая! Но Дюймовочка – это же сказка! По правде же их не бывает!

– Ты кто? – потрясённо прошептала девочка.

– Я эльф. То есть эльфика.

Поля молчала, не в силах поверить, что всё это на самом деле.

– Можно к тебе? Я замёрзла и устала.

– Конечно, можно, – пришла в себя Поля.

Маленькое существо помедлило.

– А… ты меня не обидишь?

– Нет, что ты, – сразу отозвалась девочка.

Существо вспорхнуло и, трепеща крылышками, пролетело мимо Поли в комнату. Поля потрясённо замерла, потом пошла к дивану.

Маленькая летунья покружила по комнате, зависла на секунду и опустилась на книжную полку. Книжки были разные по ширине и стояли по-разному: то ровной стеночкой, то делали уступ. Гостья устроилась

в таком уступе, уселась, подтянула колени к телу и, опершись головой о переплёт, облегчённо вздохнула, закрыла глаза. Поля, севшая на диван, подвинулась ближе к полке, ещё ближе. Почувствовав её движение, гостья открыла глаза, насторожилась, внимательно глядя на девочку.

– Не бойся, – прошептала Поля, – Я просто на тебя посмотрю.

Та улыбнулась и снова закрыла глаза, откинула голову на книгу. Поля смотрела внимательно, с каждой минутой удивляясь всё больше. Перед ней была вроде как девочка, крошечная, ростом с мизинец, но не Полин, а скорее, мамин. У неё были ручки, ножки, пальчики. Поля не могла сказать руки, ноги, слишком они были крошечными. Всё тельце покрывала короткая шёрстка, даже на вид мягкая и шелковистая, цветом как кожа загорелого человека, но не сильно загорелого, а средне. На голове шёрстка была подлиннее и образовывала пышную причёску, пряди спускались по шее. Из причёски выглядывали ушки, заострённые и тоже покрытые шёрсткой. Поля мельком подумала, что именно так в книжках изображали эльфов, или в мультиках. Только личико было гладким и очень усталым.

– Бедная, – подумала Поля. – Что с ней стряслось?

Словно услышав её, гостья открыла глаза и сказала:

– Я потерялась и заблудилась.

– Ты кто?

– Я же тебе уже сказала, – устало проговорила гостья. – Можно я сегодня останусь у тебя?

Поля кивнула, продолжая молча смотреть.

– Послушай, я так измучилась. Давай я отдохну, а завтра всё тебе расскажу.

– Да, – пристыжено кивнула Поля. – Извини. Сейчас. Надо тебя как-то устроить.

– Можно мне тебя потрогать, – хотела спросить девочка, но постеснялась.

Гостья смотрела очень большими и очень усталыми глазами, потом спросила:

– Можно я у тебя переночую?

– Конечно, – повторила Поля и вслух подумала: – Только где? Я имею в виду, чтобы тебе было удобно.

– Да где угодно, хоть вот тут, – она показала рукой на верх книжек. – Только чтобы никто не видел.

– Подожди, – Поля прислушалась: мама закончила разговор по телефону. – Сейчас придёт мама. Ты пока спрячься. Мы скажем друг другу «спокойной ночи», а потом мы с тобой придумаем, где ты будешь спать.

Гостья огляделась и быстро нырнула в большую ракушку, стоящую тут же на полке. А Поля нырнула под одеяло. Так что, когда мама вошла, она уже читала книгу, ну, то есть делала вид. Они с мамой пожелали друг другу спокойной ночи, мама поцеловала дочку и сказала:

– Всё, Полина, я выключаю свет.

– Мамочка, – просительно проговорила девочка, – Я ещё пять минуток почитаю и свет сама выключу. Ладно?

– Ладно, – с сомнением глядя на дочь, согласилась мама, – Но только пять минут.

Девочка закивала головой, мама вышла и закрыла за собой дверь. Подождав, пока мама зайдёт к себе в спальню, Поля села в кровати и стала оглядывать комнату. Куда устроить гостью? Та выбралась из ракушки и сидела, вопросительно глядя на девочку. Вот! То, что нужно. Ну, или сойдёт на сегодня. Она сняла с полки коробку из-под обуви и поставила себе на колени. Коробка была оклеена цветными салфетками и служила складом для всяких мелочей: лоскутков, клубочков, остатков кружева и всего того, что могло пригодиться в рукоделии. Поля перекопала содержимое, отложила несколько лоскутков, отодвинула всё, освободив угол, и стала устраивать постель. Положила на дно мягкую пластинку, из тех что кладут в некоторые товары, чтобы не разбились, постелила несколько лоскутков, подвернув один край, чтобы получилось изголовье. Сверху постелила кусочек флиса, белого и пушистого. Проделав всё это, Поля вопросительно посмотрела на гостью: как, мол, тебе, подойдёт? Та слетела в коробку и легла, устроившись на бочок. «О-о, – протянула она, – блаженство!» Поля положила рядом тонкий шёлковый лоскуток.