Чудесное превращение
Шрифт:
— Нет, трое. — Родриго продолжал улыбаться, но от Мэри не скрылось напряжение, на какую-то секунду промелькнувшее в его взгляде. Этот разговор был ему явно не по душе, и он поспешил переменить тему.
Как мастеру светской беседы ему просто не было равных. С отцом Мэри и ее братьями он разговаривал как мужчина с мужчиной, а женщинам — ее матери и сестрам — улыбался. Те же то и дело прыскали от очередной его шутки.
Ну и интриган! — вдруг подумала Мэри. Всех перетянул на свою сторону! Хуже всего то, что родители явно довольны
Как он ловко прикидывается. Ведь на самом деле он подлец, каких мало. На Диком Западе в свое время таких вешали на первом же суку, чтобы отпугивать койотов. Но, увы, мы не на Диком Западе, да и те времена уже давно минули.
Родриго украдкой поглядывал на Мэри. Он, разумеется, догадался, о чем она думает. Но, к счастью, беседа с ее семьей отнимала все его внимание и он не думал о том, какая страшная расплата за невинную шутку ему грозит.
К тому же тут появился еще несносный Карлос Оривера, какой-то их дальний родственник, живущий в Англии, седьмая вода на киселе. Он владеет скотобойней и продает свое мясо направо и налево. Но фирма Алькасаров покупать его мясо не желала. В свое время из-за этого даже возник крупный скандал. Карлос рвал и метал, но ничего не смог поделать. Теперь он явился сюда требовать то, что причитается ему по праву, и вцепился в Родриго мертвой хваткой.
— Родриго, — вмешалась в их разговор Хуанита, — расскажите поподробнее о ваших братьях.
— Что вас интересует? — заулыбался Родриго, довольный тем, что смог отделаться от надоедливого мясника.
— Но, Родриго, мы еще не договорили! — напомнил ему тот.
— Потом, Карлос, потом.
Родриго мельком взглянул на Мэри. Признаться честно, он понимал ее. Семья Вальдес так и осталась, похоже, в девятнадцатом веке. О женской эмансипации и прочих прелестях современной культуры здесь и слыхом не слыхивали. Вальдесы оставались старыми добрыми испанцами, которые почитают короля и церковь. Родители Мэри не покидали испанского квартала, а она единственная из семьи постоянно вращалась в кругу современных людей, которые вели себя совсем иначе, чем представляли себе добропорядочные испанцы.
— Вы отличная кулинарка, — похвалил он Лусию Вальдес. — Не помню, когда последний раз ел с таким аппетитом.
— Вы мне льстите! — засмущалась сеньора Вальдес.
— А свинина!.. — продолжал Родриго. — Такое блюдо я ем впервые.
— Кстати, о свинине, — вновь бесцеремонно вмешался в разговор Карлос Оривера. — Я хотел бы обсудить…
— Да, — прервал его Фернандо Вальдес, — а как вам понравилось наше вино?
— Восхитительное! Вижу, Фернандо, вы настоящий знаток.
— Стараюсь, — скромно потупил взгляд отец Мэри.
Лусия Вальдес встала и сделала дочерям знак помочь ей отнести на кухню блюда. Пока женщины готовили
— Наш дом — ваш дом, — провозгласил Фернандо. — Скромная пища и бутылочка испанского вина всегда к вашим услугам.
Все зааплодировали. Смущенный Родриго раскланялся.
Наконец гости потихоньку стали расходиться.
— Пожалуй, и мне пора, — сказал Родриго.
— Нет, нет, Родриго, останьтесь, — попросила сеньора Вальдес. — Фернандо завтра рано вставать, а Мэри нет. Она приготовит вам еще кофе.
— Да, оставайтесь, — подхватила вдруг Мэри, беря Родриго под локоть. — Нам о многом нужно поговорить.
Он бросил на нее затравленный взгляд.
Сестры Мэри с неохотой отправились спать. Попрощавшись, Фернандо и Лусия Вальдес тоже удалились. Мэри с отвращением оглядела своего нареченного.
— Так это вы Родриго Алькасар, — процедила она сквозь зубы.
— Да, — только и оставалось ответить ему.
— И все это время вы оставались Родриго Алькасаром?
— Так уж мне, видно, на роду написано, — оправдывался он, — никуда не денешься.
— И когда мы беседовали во время банкета в «Сент-Джонсе», вы тоже были Родриго Алькасаром.
— Если мне не изменяет память, то да.
— И когда поцеловали меня?
— Увы!
— Даже зная, как я вас ненавижу?
— Ваше презрение пришлось совершенно не по адресу. Вы ненавидите придуманный вами же образ. Я тут ни при чем.
— Еще как при чем! Родриго Алькасар с самого начала не вызывал у меня ничего, кроме отвращения. А теперь меня от вас просто тошнит. Я на горьком опыте убедилась, какой вы бессовестный негодяй! Знаете, что я сделала бы с вами?
— Не знаю. И знать не хочу.
— Целовать меня вот так, на виду у всех… Это просто бесчестно! Расскажи я обо всем папе, он бы вас собственными руками придушил.
— Сомневаюсь, учитывая, что он хочет выдать вас за меня.
Мэри пронзила его взглядом, полным ненависти.
— О Господи! Не надо поджаривать меня на медленном огне. Вы поцеловали не меня, а незнакомого парня, и я сам об этом жалею. Но что делать? Меня пленила ваша красота, я просто не мог…
— Предупреждаю, Алькасар, вы играете с огнем! Стыдитесь! Разве вы вели себя по-джентльменски?
— Я и никогда не прикидывался джентльменом, — запротестовал Родриго, будто это оправдание.
— Вы поцеловали меня обманным путем.
— Вот как? Тогда, может, поцелуемся по-честному?
— Еще один шаг — и вы покойник!
— Послушайте, что вы ко мне прицепились?! В конце концов, не я один вас целовал. Вы тоже меня поцеловали в ответ!
— Это ложь! Чудовищная ложь! Ни за какие сокровища на свете я бы не поцеловала такого мерзавца!
— Хватит прикидываться. В конце концов, я главный свидетель. Будто я не знаю, как девушки целуются!