Чудесные дни в «Ужиках»
Шрифт:
По дороге домой я заглянул в хлев к нашей спящей красавице — Мурке. Коза лежала в том же положении, в котором её оставили, мерно сопела и в целом выглядела неплохо, даже не похудела. Я погладил её по голове, почесал за ушком — никакой реакции. Интересно, а спящая коза нуждается в доении? Я отодвинул густую шерсть, нащупал вымя, осторожно потянул сосок и… ничего. Даже пол капельки не вышло. И всё же, колдовство колдовством, а Мурку свою каждый день понемногу буду тормошить. Вдруг что-нибудь, да сработает.
Спазм в животе и громкое требовательное урчание заставили меня попрощаться с козочкой и заторопиться в дом.
Вы уже представляете,
Я обошёл дом и нашёл друга в совершенно неожиданном месте — облокотившись на край открытого сундука он, изнурённый бессонной ночью, сладко похрапывал во второй, холодной комнате. Первой мыслью было оставить его выспаться, но, несмотря на уличную жару, в этой комнатке было очень прохладно и я осторожно разбудил Никиту:
— Ники, слышишь, тут прохладно, заработаешь простуду, на диване отсыпайся, я мешать тебе не буду.
— Гоша? Ты чего? И не сплю я совсем, перловку ищу, — он наткнулся на мой недоверчивый взгляд, — ёлки кудрявые, неужели правда на минутку заснул? — Он посмотрел на часы, — что? Четыре часа проспал? — Мне стало смешно, что Никита так виновато суетится, — слушай, извини, я сейчас что-нибудь быстренько соображу поесть и растоплю баньку, — договорил быстро прогнавший сон товарищ, уже выбегая на улицу.
— Вот он, наш чудесный свежий завтрак, ещё не остыли, — Никитка протянул мне кепку, в которой лежали белые и правда тёпленькие куриные яйца.
— Вот бы сделать нам омлет, жаль, что плитки дома нет!
— Да ты чего! Какой омлет? Я тебе сейчас такую вкуснятину покажу! Смотри! — Никита отколупнул у яйца сверху немного скорлупы, чуть посолил, запрокинул голову и… выпил всё яйцо. Причмокнул, облизал губы и стал подготавливать второе, — ну ты чего не завтракаешь? Давай, не бойся, это же не магазинные, а настоящие деревенские яйца, присоединяйся, — он протянул мне ещё не остывший несушкин подарок.
Было очень непривычно и даже странно вот так, прямо из скорлупы высасывать солоноватый, тающий во рту белок и ощущать на языке жирный, густой, потрясающе вкусный желток.
— Ну и ну, вот это чудо, ни чета любой конфете! Может я такой голодный, но яйцо сырое с солью мне вкусней всего на свете! А ещё б кусочек хлеба, да запить горячим чаем… Да уж, курочки несушки в голод очень выручают.
— А хлеба совсем ни кусочка у вас нет? — Ник с надеждой пошарил на полке, но я отрицательно покачал головой, — ну что ж, растоплю баньку и придётся идти в магазин, он тут всего два раза в неделю работает, но сегодня как раз один из этих дней. Только знаешь, Гоша, ты лучше помалкивай на людях, чтоб не было лишних вопросов по поводу твоего поэтизма, притворись немым, что ли.
Мне пришлось согласиться, что это разумное предложение. Мы выпили ещё по яйцу и отправились топить баню. Я для себя решил, что пока Ник с нами, надо постараться всему у него научиться. Вот он какой ловкий да спорый.
В бане Никитка начал меня нахваливать:
— Слушай, ты отлично потрудился! Всё прямо блестит чистотой! Не баня, а конфетка!
— Ты, Никита, наверно шутишь? В этой чёрной грязной бане я не смог отмыть ни метра, хоть и сильно постарался.
— Гоша, ты ведь не хочешь сказать, что пытался отмыть добела баню, которая несколько десятилетий топилась по-чёрному?
— Если честно, то пытался, в грязной мыться не хотелось. Я ведь думал — если баня, то сама должна быть чистой.
Никита пристально посмотрел на меня:
— Скажи честно, а ты до этого сколько раз был в деревне?
Я опустил голову, внимательно рассматривая чёрные половицы, и ничего не сказал, ответ был очевиден.
— Слушай, да ты тогда огромный молодец! — Я не ожидал похвалы в свой адрес и недоверчиво поднял глаза на друга, который продолжал мне петь дифирамбы, — козу подоил, печь растопил, такой вкусный ужин сварганил. Для городского мальчишки это прыжок выше головы. Нарисую тебе медаль, — Ник подмигнул мне и начал разводить огонь под котлом.
С большим интересом я наблюдал, как легко и быстро от ловких отточенных движений Ника вспыхнула спичка и разгорелись тонкие щепки, горячими огненными языками захватывая большие поленья. Когда пламя стало сильным, Никитка закрыл отдушину в стене и скомандовал: «А теперь быстро выходим, а то угорим!». Я чуть замешкался и успел почувствовать, как едкий колючий дым противно пробирается в нос и больно кусает в глаза.
— Так вот, расскажу тебе про баню, как всё происходит, — Ник решил наконец просветить меня, — часа три огонь будет согревать баню и воду в котле, а дым не выходит через трубу, как в доме, а остаётся в бане, повышая температуру, а заодно коптит стены и полки, убивая всех микробов. Поэтому бани по-чёрному самые чистые, но такие вот закопчённые. Их подметают, обмывают скамейки, но мыть стены никто даже не пытается. Ну, кроме некоторых городских чистюль, — на этой фразе мы одновременно засмеялись.
Пока топится банька, решено было отправиться в магазин за продуктами. К счастью у меня были деньги. Я не хотел брать их у мамы, но она фактически заставила взять с собой на всякий случай. Здравствуй, случай, ты пришёл. И спасибо, мама, ты предусмотрительна, как всегда. Денег не слишком много, но должно хватить на самое необходимое. Будем их тратить экономно, обойдёмся без деликатесов и шоколадных конфет.
Около неприметного, деревянного, похожего на все остальные, домика с надписью «Магазин» царило оживление. На двери красовался большой навесной замок, а собравшийся народ возмущённо обсуждал, почему это до сих пор не привезли хлеб.
Мы встали немного в стороне, чтобы Нику не пришлось лишний раз объяснять, кто его друг и почему он не разговаривает.
— Вот сейчас удобный случай, познакомлю тебя заочно почти со всеми жителями деревни, — Никита незаметно показывал мне на похожих словно матрёшки румяных старушек в платочках, постоянных жительниц деревни, приезжих женщин помоложе и детей и про всех говорил несколько слов.
Так я узнал, что в деревне довольно мало мужчин, большинство составляют бабульки, к которым на лето приезжают дети и внуки. Что меня сильно удивило, так это необычные имена старушек — Гаврилиха, Васиха, Антониха, Тиханиха, Варевониха. Увидев мои удивлённые глаза, друг пояснил, что настоящее имя используют при непосредственном обращении, а за глаза принято в деревне называть женщину производным от имени её мужа — жену Васи будут звать Васиха, жену Антона Антонихой и так далее. Васихой, кстати, называли нашу соседку, хоть мужа её давно не было в живых.