Чудесные дни в «Ужиках»
Шрифт:
— Давай по второму заходу, а? — я позвал с собой товарища.
— Не, разок пропущу, — он замотал головой и отсел подальше, словно я потащил бы его силой.
Второй раз испытание горячим паром далось мне намного легче. Я улегся на живот, расслабился, а Ник не торопясь прохаживался веником по моей распаренной спине. Ощущения были необычными, массаж мягкими ветками, горячим воздухом и ароматными дубовыми листьями трудно описать, но это было незабываемо, факт.
Настала моя очередь побить Никитку веником. Воодушевлённый, я вылил на раскалённые камни целый
— Ёлки чумазые! Ты чего творишь!
— Слушай, прости, я ж не знал, что так будет, хотел слегка, получилось сверх меры, — это я бормотал, вжимаясь всем телом в пол, невыносимо было даже слегка поднять голову, сразу обжигало уши.
Лёжа в густом тумане горячего пара я не заметил, как рядом со мной материализовался Марик.
— Не жарковато для тебя? — я заметил, как он тяжело дышит. — Сейчас градус основательно повысили, советую ещё отдохнуть, да и нам, пожалуй, придётся выйти.
— Нет! — Марк почти закричал. — Умоляю, не выходите! Я такое натворил! Вы наверное, сейчас меня побьёте! — и грустно добавил: — И я не буду сопротивляться, заслужил самое беспощадное наказание. Отдубасьте меня от души.
— Рассказывай, постараемся бить аккуратно, со всей любовью, — спустился к нам Никитка, горячий и красный, как свежесваренный рак.
— Мне стало скучно просто сидеть, — выдавливал по капле каждое слово Марик, сквозь пар настороженно заглядывая к нам в глаза, — я стал осматриваться по сторонам и увидел под потолком такой прикольный серый шарик, мне стало интересно, что же там внутри. А около стены стояла палка…
— Нет! Только не это! — Ник обхватил голову руками и застонал. — Ёлки — мочалки! Зачем ты это сделал? Беда!
— Что за шарик? Говори уже, не тяни, — нет ничего страшнее, чем неведение. Я не знал, что и думать — какой-то шарик, что-то ужасное… Это томительное ожидание сводило с ума.
Но Марик окончательно замолчал, мне даже показалось, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать.
— Никита, может ты мне наконец объяснишь, что здесь произошло, — я понял, что от Марка толка не будет, его тонкая творческая натура не выдержала потрясения, и мой чувствительный друг надолго ушёл в себя.
— Очень неприятная случилась вещь, — грустно ответил Ник. — Твой любопытный друг разворошил осиное гнездо, и теперь эти обозлённые бездомные членистоногие стебельчатобрюхие насекомые готовы больно цапнуть каждого, кто попадётся им на глаза. Даже невинных, словно новорождённые овечки, никому не сделавших зла людей, — он выразительно посмотрел на готового провалиться сквозь землю виновника.
— Ясно, гнездо разворошено, взбешённые осы ждут нас в предбаннике. Но должен же быть какой-то выход, — жар немного спал и я наконец смог приподняться с пола.
Словно птички в силке мы по глупости оказались запертыми в жаркой гостеприимной бане — хочешь парься, хочешь мойся, а хочешь спи прямо на полках. Посовещавшись, мы решили сначала
— Это отдушина, впустим немного кислорода, — пояснил он удивлённо распахнувшему глаза Марику.
Распаренный Марк тут же бросился к отверстию, со всех сил втянул в себя живительный уличный воздух и тут же выдал идею:
— Много тут таких отдушин? Можно разобрать отверстие побольше, чтобы через него выбраться на улицу?
— Такая одна, фантазёр, — усмехнулся Ник, — боюсь, нам придётся ждать, пока осы найдут себе новый дом, или же мы отсюда выйдем сильно покусанными, а этого не хотелось бы. И ты мне зубы не заговаривай, Марик, ложись давай на полок, отлуплю как следует веником, раз провинился.
Марк обречённо улёгся и приготовился к экзекуции. В этот раз удары веника обрушивались с большим вдохновением, так Никита своё недовольство преобразовывал в полезную деятельность. Марик первое время покряхтывал от неожиданности, потом по инерции, а под конец — от явного удовольствия. Чтобы поставить точку в этой процедуре, банщик хитро подмигнул мне и резко вылил пол ведра холодной воды на ничего не подозревающую жертву. Марик охнул и подскочил от неожиданности.
— Ух ты! Классно! — удивив нас позитивной реакцией, с восторгом произнёс он.
Ещё часа полтора мы душевно парились, тёрлись докрасна мочалкой, до скрипа мыли друг другу спины, старательно ошампунивали и ополаскивали волосы.
Наконец Ник положил конец банным удовольствиям:
— Вы как хотите, может тут хоть ночевать, но мне надо овец с поля встретить, в хлев загнать.
— А я удивляюсь, куда это наши баши на весь день пропадают, а вечером снова появляются в хлеву! — выдал наблюдательный Марк. — Это получается, они каждый день на работу уходят?
— Как сказать. Овцы идут скорей на прогулку и многочасовой обед, на работу — это пастух выходит. Пасут у нас все по очереди, в деревне двадцать дворов, значит раз в двадцать дней надо каждому поработать пастухом. Моя очередь послезавтра, поэтому если хотите освоить профессию пастуха, присоединяйтесь.
— Конечно хотим, — я ответил за двоих, предвкушая, как втроём мы будем сидеть на нагретом солнцем камне, увлекательно болтая, и наблюдать, как послушные коровы спокойно щиплют сочную травку. Такая чудесная пасторальная картинка.
— Эврика! Я придумал, как нам отсюда выбраться! — своим воплем Марк вырвал меня из царства грёз. — Я нашёл непробиваемую броню, которая прикроет нас от злобных жалящих чудовищ.
— Превратишь нас в броненосцев? — с усмешкой поинтересовался Никита.
— Почти, — собственная находчивость придавала Марку важности. — Мы освободим от воды эту железную ванну, — он показал на огромную ёмкость (я потратил много сил, чтобы её наполнить), — перевернём её, заберёмся вовнутрь и под прикрытием выберемся незамеченными.