Чудесные дни в «Ужиках»
Шрифт:
Мои друзья словно не слышали объяснения про приключения в подполе, всё их внимание было приковано к загадочному напавшему на меня рифмоплётству.
— Да, Гоша, попали вы с Муркой под чары колдовские, надо думать, как теперь расхлёбывать, — Ник сдвинул брови и стал очень серьёзным.
— Что там думать, надо срочно направляться к этой бабке и сказать ей, что нам с Муркой с её чар пришлось не сладко, — эта мысль ещё вчера родилась у меня в голове, настала пора поделиться планом действий с товарищами.
— Только не волнуйся раньше времени, но ты, Гошенька, всего не знаешь, — Никита помог мне отряхнуться и сесть поудобнее, затем вкратце рассказал о событиях вчерашнего дня.
Оказалось, ребята успели проделать большую работу — соорудили грядки в огороде, посеяли в них салат, огурцы, свеклу и вернулись в избу голодными и уставшими,
В конце концов ребята договорились проверить обе версии — пройти по деревне в поисках «обидевшегося ну прямо как капризная девчонка Гоши», а в случае неудачи потом отправиться к знахарке за «нормальным парнем Гошиком, он за Мурку так переживает, стопудово захотел ей помочь и ушёл к колдунье».
Легко догадаться, что нигде в деревне друзья меня не нашли. Но удивительно другое — ветхой избушки колдуньи парни не нашли тоже. Ник был уверен, что заблудиться они не могли, но на том самом месте, где ещё утром находился дом ведуньи, не было даже намёка на какое бы то ни было строение. Расстроенные ребята отправились домой, но и тут их поджидал неприятный сюрприз — дорогу будто кто-то специально заморочил и затруднил, словно шаловливый котёнок, играя, заплутал клубок ниток. Тропинка петляла и водила загадочными, не поддающимися логике кругами. То появлялись и дарили надежду уже знакомые места, то вдруг они сменялись невесть откуда появившимися колючими кустами, ямами, да рытвинами, пугая не слишком храброго Марика и даже казавшегося мужественным Ника своим таинственным происхождением. Только к утру замученные мальчишки смогли вернуться к дому, где, как вы уже знаете, нашли меня, спящего прямо на земле, чумазого и с довольной улыбкой на устах.
— Ошарашили меня вы, огорошили, убили! Я ведь думал, что колдунья расколдует нас обратно. Как нам теперь будить нам Мурку? Избавлять меня от рифмы? — Никогда ещё я не чувствовал себя таким растерянным и беспомощным.
— Кстати, Марик, может расскажешь нам, о чём тебе сказала ведунья? — Ник задал этот вопрос не терпящим возражения тоном, словно у Марика могли быть причины скрывать от нас ценную информацию.
— Понимаете, это было очень странно, — Марк замялся, словно взвешивал все за и против, решая, рассказывать нам всю правду или нет, потом решительно набрал в грудь воздуха и продолжил, — мне показалось что-то странным в лице старухе, но я никак не мог понять, что именно и взглядом словно прилип к ней. А она, видимо почувствовав, что я неотрывно смотрю, вдруг повернулась и сказала: «Разгадаешь мою тайну, получишь награду». И эта фраза теперь не выходит у меня из головы, — Марик для пущей убедительности звонко похлопал себя ладошкой по лбу, потом шумно выдохнул, словно освободился от тяжкого груза, поделившись с нами.
— Как думаешь, что она имела ввиду? — Ник так внимательно посмотрел на Марка, словно у того на лбу был написан ответ на все наши вопросы, а после паузы добавил: — Знаете, ребята, мне кажется, в том, что сказала старуха, кроется разгадка всех странностей, которые с нами произошли — и Муркиного бесконечного сна, и твоим, Гоша, рифмам, и нашим ночным блужданиям по хитросплетённым тропам.
— Да уж, есть над чем подумать, только я пропитан грязью и не ем вторые сутки. Предлагаю для начала вымыться и отоспаться, а потом со свежей силой штурмом брать все эти тайны, — даже со скрипевшим на зубах песком я продолжал стихотворить, но ребята больше не смеялись, скорей выглядели озабоченными и сочувствовавшими.
— Правильно, Гоша. Но если я сейчас растоплю баню, она готова будет только после обеда. Поэтому ты иди к колодцу, хотя бы просто как следует весь умойся. Да, сейчас заодно объясню, что для бани приготовить. В предбаннике вёдра стоят, ты наноси
Наш утомлённый ночными прогулками товарищ спал так крепко, что мы решили не будить его, а отнести на сеновал, где бережно уложили на небольшую стопку сена, чтоб уж точно больше не сваливался.
У колодца я решил долго не задерживаться, поэтому скоренько догола разделся и, крепко зажмурившись, резко, чтоб не передумать в последний миг, вылил на себя ведро ледяной воды. Ключевая вода обожгла холодом кожу и выгнала на выпас всех, даже самых глубоко запрятанных мурашек. На несколько долгих секунд аж перехватило дыхание от ледяного шока, а затем пришла тёплая, согревающая тело и душу, волна. Жар разлился по всему организму, даря замечательную бодрость и до небес повышая настроение. Хотелось одновременно запеть и пуститься в пляс. И только я собрался осуществить эту счастливую потребность, как увидел двух абсолютно одинаковых девчонок лет восьми, наблюдающих за мной из соседнего огорода (не того, где старушка, а со второй стороны). Одна из них показывала другой на меня пальцем, хихикала и что-то шептала застенчиво улыбавшейся сестре на ухо. Девочки были одеты в коротенькие красные сарафаны в белый горошек, с платочками того же цвета на длинных светлых волосах. Тьфу ты, ну прямо два ходячих мухомора! И кто их так смешно нарядил?
А я?! Я же голый!!! Стою тут, понимаешь, в чём мать родила, мухоморам, тьфу ты, девчонкам на посмешище. Схватив своё разбросанное в спешке барахлишко, я метнулся в баню и чуть не расшиб голову о низкий (для гномов баню строили, что ли?) дверной косяк.
В предбаннике окон не было, поэтому пришлось оставить небольшую щёлочку для света. Я с неприязнью натянул на себя грязную запыленную одежду и зашёл через ещё более низкую дверь в баню, чтобы найти котёл, о котором говорил Ник.
И это называется баней? Местом, где люди становятся чистыми до скрипа и волшебно пахнущими розовым мылом и мятным шампунем? Не может быть! В помещении, куда я зашёл, всё, абсолютно всё: пол, скамейки, полки, стены, потолок, были чёрными как смоль. Так, наверное я ошибся, это скорей всего не баня, а какая-нибудь коптильня, а баня притаилась где-нибудь рядышком за углом. Я высунулся на улицу и первым делом посмотрел в ту сторону, откуда подглядывали девочки. Убедившись, что любопытных «мухоморов» поблизости не наблюдается, я вышел и внимательно осмотрелся.
Вон он, наш зелёный дом, заботливо окружённый рябинками, напротив хозпостройки, рядом маленький нужник. Несколько плодовых деревьев, кусты смородины, кусочек земли под картошку, заросший травой, ближе ко мне аккуратно разбитые ребятами грядки, колодец, заросший ряской небольшой пруд, вокруг всего этого хозяйства символический забор, и — вот она, одна единственная, углубившаяся в землю под давлением времени постройка, которую можно было бы назвать баней.
Интересно, когда Никита посоветовал мне прибраться, он знал, что баня закоптела изнутри? Делать нечего, буду прибираться со всей тщательностью, не хочу показаться поросёнком — неряхой.
Заполнив водой доверху котёл и огромную железную ванну, я наполнил ещё одно ведро, нашёл старую мочалку, хорошенько её намылил и начал старательно отмывать пропитанное сажей шершавое дерево. Сквозь маленькое грязное окошко с трудом пробивался солнечный свет, но и его было достаточно, чтобы увидеть тщетность моих усилий. Чёрные стены не становились белее, и через пол часа сизифова труда я пришёл к выводу, что легче было бы построить новую баню, чем дочиста отмыть эту. Ладно, стены пока оставлю в покое, помою окно и лавки. На первый взгляд монотонная и не слишком мужская работа увлекла меня настолько, что я даже забыл о голоде. И вспомнил о необходимости наполнить урчащий как трактор живот только когда котёл и огромная жестяная ванна были доверху наполнен водой, лавки влажно блестели, а окошко радостно сияло исключительно чистыми стёклами и беспрепятственно пропускало золотистый солнечный свет.