Чудесный сад
Шрифт:
«Зачем, — подумал я, — мне столько дичи?»
Сунул всех птиц за пазуху, а после променял их на журавля. И нужно тебе знать, великий хан, что хоть и был тот журавль куда выше нара, но пил из колодца воду, даже не наклоняя шеи…
— Так, верно, тот колодец был совсем мелок! — внезапно вскричал хан, надеясь сбить мальчишку хоть в самом конце рассказа.
— Возможно, колодец был неглубок, однако камень, брошенный в него на утренней заре, лишь к ночи достигал воды, — не моргнув глазом, отвечал мальчуган.
— Ну,
— Да, пожалуй, дни были короткие, если за один такой день отара баранов проходила всю степь из края в край, — без малейшей заминки последовал ответ.
Хан побледнел и прикусил губу. А оборвыш так закончил свою речь:
— Тахсыр, вот я и рассказал тебе по твоему желанию сорок небылиц. Расплатись со мной по совести! А если тебе не жалко казны, я готов рассказать ещё сорок раз по сорока небылиц. Ведь слова рождаются из слов, как добрые дела — из добрых дел!
Корчась от злости, хан кивнул визирям, и те начали насыпать мешок золотом. И чем больше раздувался мешок, тем сильнее корёжила хана жадность.
Мешок был уже почти совсем полон, как вдруг босоногий поднял грязную ручонку и снова заговорил.
— Хан, — сказал он, — я отказываюсь от золота! Пусть оно остаётся тебе. Исполни за это лишь одну мою просьбу: дай свободу узникам, что томятся в твоих зинданах.
Хан словно обезумел от слов оборвыша. Он взвизгнул и кинулся к мешку, как стервятник кидается на падаль, обхватил мешок и прижался к нему всем телом.
Визири сразу поняли: хан сделал выбор. И, гремя ключами, они поспешно стали отмыкать тюремные запоры.
Вскоре все зинданы опустели. Пропал куда-то и нищий мальчишка, рассказчик небылиц.
А хана так и не смогли оторвать от мешка с золотом. Он умер через три дня.
Два плута
В давние времена, во времена короткого хвоста [5]жили на свете два весёлых плута: один гулял в сыр-дарьинских степях, другой — в степях Сары-Арка. Широко разносилась молва об их проделках, и не раз им случалось слышать рассказы друг о друге.
И в конце концов надумали они, каждый про себя, сойтись где-нибудь один на один, испытать свою ловкость, помериться хитростью.
Смазав жиром сапоги и подоткнув полы халатов, отправились они в путь. Шли, шли и в некий день встретились на караванной дороге, подле только что поставленного мазара. Как старые друзья, поздоровались, обнялись и повели беседу.
— Новости есть? — спрашивает сыр-дарьинский плут.
— Новости есть, — отвечает сары-аркинский плут. — Видишь, стоит новый мазар? Недавно похоронен в нём именитый бай. Много скота, много золота он оставил, и всё досталось его придурковатому сыну.
Сыр-дарьинский плут говорит:
— Бай не отдаст того, что имеет, а бедняк не должен зевать… Давай-ка
Сары-аркинский плут отвечает:
— Масло тебе в рот! Я согласен. Но как это сделать?
Плут да плут — два плута, долго ли им сговориться?
Закусили, закурили, так и этак пораскинули смекалкой и приняли решение.
Сыр-дарьинский плут забрался в мазар и там притаился, а сары-аркинский обмотал голову зелёной чалмой и под видом странствующего ишана явился в аул покойного бая.
— Дитя моё, — сказал плут байскому сыну, — было время — отец твой взял у меня сто червонцев, говоря: «Верну тебе деньги полностью, как только потребуешь. Жив буду — сам отдам, мёртв буду — сын отдаст». Наступил срок получить мне старый долг. Исполни же завет отца.
Сын бая и рот раскрыл от такого известия. Ведь берущему и шесть мало, а дающему и пять много! Подумав, он сказал:
— Чем ты докажешь, что в словах твоих нет обмана?
Плут укоризненно покачал головой и ответил со вздохом:
— Если ты не веришь зелёной чалме [6], так сходи на могилу отца, может быть, он сам откроет тебе истину.
В великой тревоге приблизился молодой бай к мазару и, дрожа от страха, спросил:
— Отец, правду ли говорит ишан в зелёной чалме, что ты должен ему сто червонцев?
И тут сыр-дарьинский плут отвечает ему из мазара глухим голосом:
— Правду, правду он говорит, сын мой! Из-за этого долга страшные муки я здесь терплю. Верни поскорей деньги ишану, дай отдохнуть мёртвым костям!
Весь в холодном поту прибежал байский сын домой и, ни слова не говоря, выложил плуту сто червонцев.
Припрятал сары-аркинский плут золото за пазуху и думает так:
«Пусть посидит тот дружок в мазаре, пока ему не наскучит, а я и один в степи не заблужусь».
Миновали дни и недели. Он возвратился в свою юрту, тайком зарыл золото под очагом и строго наказал жене:
— Если нагрянет к нам такой-то и такой-то человек, скажи ему, что я скоропостижно умер и погребён по закону. Постарайся его спровадить поскорей, а пока он не уйдёт, каждый вечер приноси мне еду в овраг. Там я отсижусь до времени.
А сыр-дарьинский плут ждал-ждал товарища в тёмном мазаре и понял наконец, что тот его обманул. Кое-как выбрался он на свет и, глядя в сторону Сары-Арки, сказал:
— Обширна степь, но человек проворен! Не скроешься ты от меня, приятель, если правда, что снег не держится на колу. Погоди немного, светик мой, что положил ты в казан, то попадёт тебе в черпак!
С этими словами он затягивает кушак и пускается в дорогу разыскивать след обманщика. Идёт день, идёт ночь, идёт месяц; разделяя кочевья, рассекая пространство, движется вперёд. И вот находит он в степи юрту беглеца, открывает дверь, переступает через порог.