Чудище Хоклайнов
Шрифт:
– Чудище – не в ледовых пещерах, – сказал Грир. – Оно здесь, в доме. Сегодня оно бродило повсюду. Пару часов просидело у вас на шеях.
– Что? – не веря, переспросила мисс Хоклайн.
Ее сестра поставила чашку.
Обе они сидели в изумленном шоке.
– Чудище – это некий странный свет, который перемещается везде со своей дурацкой тенью, – продолжал Грир. – Я точно не знаю, как он действует, но он действует, и мы его уничтожим. Нам кажется, что в ледовых пещерах нет такого, что нам надо убивать. Свет умеет изменять все вокруг и думать, и он может забираться в мозг и его ебать.
Сестры Хоклайн ничего не ответили. Они повернулись и посмотрели друг на друга.
– Ну? – спросил Грир.
Наконец мисс Хоклайн заговорила.
– Это странный свет, что перемещается повсюду, а за ним – неуклюжая тень? – переспросила она.
– Ну да, мы его всюду видели, – ответил Грир. – Он передвигался вместе с нами, следил за нами. Почти весь вечер сидел вот в этих ваших ожерельях. А некоторое время назад ушел и пока не вернулся.
– То, что вы описываете, – одно из свойств «Химикалий», – сказала мисс Хоклайн. – В банке живет странный свет и с ним рядом все время какая-то вихристая неловкая тень, она следует за ним, когда он перемещается по банке. Свет – более совершенная ступень «Химикалий». Отец перед исчезновением сказал нам, что со временем свет переменится в нечто такое, что будет крайне благоприятно для всего человечества.
– Нам нужны были еще химикаты, чтобы довершить перемену, – это их привез наш бедный дворецкий из Брукса. Мы собирались закончить эксперимент, как только вы убьете чудище, – сказала другая мисс Хоклайн.
– Это ничего не закончит, – сказал Грир. – Мне кажется, вам следует взять этот замес и выбросить, а потом начать все заново. У вас там внизу что-то вышло из-под контроля. Я думаю, эта дрянь убила вашего дворецкого и виновата в исчезновении вашего отца, а также превратила одну из вас в индеанку, да и нам мозги ебло.
Сестры Хоклайн смотрели на них, потерявшись в глубоком молчании.
– Давайте уже спустимся, возьмем эту банку ебаной дряни и выкинем, а потом хорошенько выспимся, – сказал Камерон. – Мне совсем не помешает. Я никогда раньше не хоронил карликов, и я устал. Сегодня я столько ебался, что, боюсь, у меня хрен отвалится.
– «Химикалии» – труд всей жизни нашего отца, – сказала мисс Хоклайн, в отчаянии разбив молчание. – Он всю свою жизнь посвятил «Химикалиям».
– Мы знаем, – сказал Камерон. – И нам кажется, что эти блядские химикаты пошли против него. Укусили руку, что их кормила, так сказать. Вы же видели, что они сделали с вашим дворецким. Убили его и превратили его тело в карлика. Один сатана знает, какое блядство они учинят дальше. Надо их выбросить, пока мы все не превратились в мертвых карликов. И хоронить нас в чемоданах будет некому.
Тем временем опять в банке
Чудище Хоклайнов, свет в банке, полной химикатов, медленно перевернулось на другой бок, как сонный человек, а затем – еще на один.
Черт бы его побрал, подумала тень и медленно перевернулась на другой бок, а затем – еще на один.
Чудищу теперь стало неудобно во сне, и оно снова заворочалось, как человек, готовый проснуться, и снова перевернулось, и – Черт
Чудищу Хоклайнов спалось неспокойно. Вероятно, снился дурной сон или одолело предчувствие. Оно снова перевернулось и – Черт бы его побрал.
Труды человека обратились в прах
– То есть вы хотите, чтобы мы уничтожили труд жизни нашего отца? – спросила мисс Хоклайн.
– Да, – ответил Камерон. – Либо так, либо он уничтожит вас.
– Должен быть иной выбор, – сказала другая мисс Хоклайн. – Мы же не может просто так выбросить то, над чем он работал двадцать лет.
До полуночного часа оставалась одна минута. Мисс Хоклайн встала и подбросила в огонь кусок угля. Другая мисс Хоклайн налила Гриру еще кофе. Наливала она из серебряного кофейника.
Все вдруг замерло, пока сестры Хоклайн размышляли, как поступить дальше. Им предстояло громадное решение.
– И не забывайте, мы считаем, что эта блядина еще и вашего отца зацапала, – сказал Грир, когда часы принялись отзванивать полночь и менять мир на 14 июля 1902 года.
– Четыре, – сказал Камерон.
– Дайте нам еще несколько минут, – сказала мисс Хоклайн, встревоженно поглядев на сестру. – Всего-навсего несколько минут. Мы должны принять верное решение. Сделаем так сделаем.
– Ладно, – сказал Грир.
– Двенадцать, – сказал Камерон.
Пробуждение
Чудище Хоклайнов ворочалось в «Химикалиях». Теперь оно почти проснулось. Тень вздохнула, когда Чудище зависло на грани пробуждения. Тень пришла в ужас: снова ей придется участвовать в следующей проказе, которую измыслит Чудище. Ей не нравилось, как Чудище забавляется с женщинами Хоклайн, заставляя их делать то, что им совсем не подобает. Превращение одной из женщин в индеанку, думала тень, – очень противное деяние.
А что Чудище придумает в следующий раз, угадать невозможно. Ни перед чем ужасным Чудище не останавливалось, и, разумеется, его способности к темной изобретательности были едва изведаны.
Свет, который был Чудищем, продолжал ворочаться и метаться в Химикалиях, а пробуждение с ревом неслось к нему, точно снежная буря в начале зимы.
Тень снова вздохнула.
Черт бы его побрал.
И вдруг Чудище проснулось. Перестало ворочаться и лежало теперь в «Химикалиях» очень тихо. Затем посмотрело на тень. Тень беспомощно посмотрела на него в ответ, смирившись со своей судьбой.
Свет отвернулся от тени. Свет обвел взглядом комнату. Свету было не по себе. Он продолжал озираться, еще немного сонный, но быстро взбодряясь. Свет ощущал какую-то угрозу, только не знал, что она такое.
Очень скоро он полностью овладеет своими способностями.
Чудище Хоклайнов чувствовало: что-то весьма не так.
Тень наблюдала за своим нервным хозяином.
Разум Чудища, словно дерево в снежную бурю в начале зимы, отряхнул листву сна.
Тень жалела, что Чудище Хоклайнов не умерло, хоть и ей бы тогда, наверное, пришлось последовать за Чудищем в Лету.