Чудо-цветы
Шрифт:
Очнулся я утром и понял, что не могу двинуться с места. Оказывается, я был связан по рукам и ногам!
С ужасом я увидел старика, сидящего на стуле с длинным ножом в руке.
И он сказал мне:
– Не кричи, это не поможет! Это я связал тебя и теперь убью! За что? За то, что природа так мрачна и ужасна вокруг моего жилища. Я много лет живу здесь. Эти жуткие, серые места повелительно взывают к убийству. Небо черно, глуха и черна земля, свирепы и нелюдимы голые деревья. Всё просит и молит об убийстве! Я должен убить тебя...
Я понял, что он
И тут, как в сказке, неспешно разошлись тучи. Солнце, редкое в этих местах, полилось золотом с ножа во все углы комнаты. Яркий свет ошеломил старика. Он завыл, бросил нож и убежал. С трудом расшатав верёвку, я кое-как освободился и выскочил в окно.
Добрался до дороги весь грязный, без оружия. Меня подобрал торговец, я был весь в лихорадке, что-то бормотал. Эта история с диким стариком врезалась в память на всю жизнь!
– Бедняжка! Как же ты настрадался, - произнесла Доротея Вансульт, бабушка Генри.
– Всегда меня трясёт, когда ты рассказываешь эту историю.
– Мама, не волнуйся. Всё уже позади. Да я был даже рад пережитому приключению - воскликнул Генри.
– Да, вот вам и жизнь в диких и мрачных местах! Поневоле станешь кровожадным, - сказала Гвинивера.
– Человек не должен жить без людей, - тихо сказала Харита.
***
После ужина, в ожидании десерта, мужчины отошли к беломраморной беседке в глубине сада, чтобы покурить. Оставив отца потягивать его излюбленную трубку, Харита подсела к Дамьене, к которой чувствовала наибольшее расположение. Та рассказывала о редких рыбках и черепахах, разводимых ею в искусственном пруду.
Их беседа была прервана громким и визгливым замечанием Гвиниверы.
– Генри, зачем вы пустили на газон воду? Солнце ещё не село! Такая поливка вредна цветам!
– гремела старая дева; - я понимаю, что вы хвастаетесь своим орошением, но лучше его закрыть.
Харита улыбнулась, а потом нахмурилась.
– Не вижу в этом ничего дурного, - негромко сказала Дамьена.
– Ведь красиво...
– Красиво-не красиво, а растения гибнут, - возразила Гвинивера, глянув на неё гневным оком.
Генри встал, гордо подбоченясь.
– Кузина, нехорошо так подавлять хотя бы и законным авторитетом - воскликнул он. Вы говорите "трава", вы говорите "цветы", а посмотрите, сколько радуг трепещет над зеленью!
– Ну трепещет, ну и что... Показал и довольно, - не унималось странная женщина, оправляя на красноватых острых локтях рукава серой туники.
– Да, я хотел показать фонтаны Харите, - спокойно заявил Генри, - что хотел, то я сделал. Хотел создать хорошее настроение. Вам нравятся радуги?
– обратился он к девушке.
– Они прекрасны! Такие круглые разноцветные мостики, - сказала Харита, робко взглянув на присматривавшуюся к ней морщинистую Доротею Вансульт, молча поскрипывающую в своём кресле.
–
– визжащим голосом спросила Гвинивера.
– Чудо, как они хороши. Радостны и цветны, полны огней, - сообщила Харита, - я такие вещи очень люблю.
– Сошлись во вкусах, - изрекла Гвинивера, оглядываясь и ища одобрения.
– В общем вам всем важна красота, просто абстрактная красота, а растения не важны...
– Гвина, ну кто вам сказал? У вас просто сегодня дурное настроение, - засмеялась Дамьена.
А бабушка Вансульта, вытерев со лба пот кружевным платочком, произнесла хрипловатым голосом:
– Бедная Гвина, злится до сих пор, что Генри не взял её с собой на охоту. Сынок, уступи ей...
Генри добродушно рассмеялся, вздохнул, сделал пару шагов и одним движением закрыл воду. Фонтаны, осев, как упавшие газовые юбки, скрылись в земле.
В это время тяжело дышащий Гедеон Вансульт, бодрый Флетчер и задумчивый Ферроль показались на дорожке. Старый Вансульт показал Гедеону рукой в сторону и пригласил осмотреть пруд, а Флетчер, раздвинув свисающие ветви винограда, зашёл под тент к столу.
Завидев его, Гвинивера произнесла нарочито громко:
– У меня сегодня нормальное настроение, однако, ягуар был бы убит мной!
И сердито открыв портсигар, достала лёгкую дамскую папироску.
Нахмурившийся Генри придвинул ей пепельницу.
– Благодарю вас, Генри, я отлично вижу, где стоит пепельница.
– Кузина!
– вскричал Вансульт, - вы переходите всякие границы.
– Возможно, что кое-кто тут доволен вашей галантностью, но только не я. Если у меня есть руки, зрение и желание взять что-нибудь, я всегда смогу сделать это сама, без механического подчёркивания на каждом шагу моего пола.
Вансульт молча встал и ушел. Гвинивера, подчёркнуто вращая бёдрами, гордо вытянув спину, пошла по дорожке вечереющего сада.
Проводив её взглядом, Дамьена сказала Харите:
– Не расстраивайтесь и не удивляйтесь. Такое с ней бывает. А в общем-то Вансульты - дружная семья...
– Нет, нет, ничего, я всё понимаю...
– Долго ли вы пробудете здесь?
– Пока не знаю... Зависит от обстоятельств. Разослали рекламные письма.
– Куда?
– Например, мы послали письмо на завод в Ласпуре, будем ждать ответа. Шансов, конечно, ничтожно мало. А может займёмся обустройством нового дома, - ответила девушка, взглядывая на Флетчера, который внимательно следил за выражением её лица.
– Вы имеете ввиду старый блокгауз на берегу моря? Флетчер, дорогой, вы ходите его сдать?
– спросила старая Доротея Вансульт.
– Хочу отдать его в хорошие руки, чтобы старый форт обрёл вторую жизнь и ещё служил людям, а не ящерицам, - произнёс Флетчер.
– А куда моим гостям торопиться? Они уже как члены моей семьи, за эти дни я к ним искренне привязался... Дело в том, что я не люблю расставаться с настоящими людьми без особого повода, и не считаю это ни экзекуцией, ни деспотизмом.