Чудо-цветы
Шрифт:
Гедда взяла записку, взглядом велела Харите ждать, а сама поднялась по лестнице.
Через полчаса в вестибюль медленно спустился бледный Ферроль.
– Девочка моя, ты ничего не должна делать, - промолвил он, обнимая дочь.
– Я уже здоров. За лечение заплачено, и дежурный врач выписал меня. Вот воздух, вот ночь и мир. Нас ждёт дорога. Пойдём!
Он застегнул поднятый воротник куртки английской булавкой, забрал у Хариты вещи, и они направились к выходу.
Теперь девушке было легко.
В парке,
– Что, Клаус, уходишь уже?
– спросил хрипловатым голосом, поднявшийся им навстречу пожилой мужчина. Его волосы вились седыми колечками. Он стоял, опираясь на трость.
– Да, более оставаться здесь мы не можем. На работу пора, и денег у нас сейчас не Клондайк, сам понимаешь.
– А это никак доченька твоя...
Харита легонько кивнула.
– Она... Харита. Помнишь я тебе карточку Таис показывал? Правда копия?
– Что есть, то есть! А я - Том Вильсон, меня забросило в этот порт по причине поломки. И видимо застрял в этом порту надолго, сто акул ему в глотку!
– нарочито грубовато сказал мужчина и от досады стукнул тростью.
– Ну, семь футов под килем тебе, Клаус!
– Выздоравливай, Том, поскорее, ремонтируй ногу, и тебя ждут море, парус и рыба. Счастья тебе!
– А вы теперь куда?
– спросил Том Вильсон.
– Нам бы уйти из города...
– Слушай, здесь справа, за углом, останавливается трамвай. Поспешите, может успеете на последний. И - до конечной...
Обнявшись с Вильсоном и потрепав его по плечу, Ферроль поспешил к воротам, за которыми мелькали огни. Харита бодро шагала впереди и ей было просто и легко.
Когда они выехали на окраину города, трамвай остановился.
Здесь шелестела листва, и подслеповато мигали огни небольших домов.
Вагоновожатый осветил фонарём последних пассажиров.
– Конечная! Выходи!
– Нам нужно за город, - сказал Ферроль.
– А это - вот по той дороге...
***
Чернеющее небо то и дело заволакивалось рваными клочьями туч, сквозь которые выглядывали любопытные звёзды.
Уже полчаса они шагали по шоссе за пределами города. Далеко на равнине мелькали редкие огни. Месяц наклонившись, уцепился за небосвод и висел, молочным светом озаряя дорогу. Серебристая пыль легко опадала под ногами.
– Что же мы будем делать, Клаус?
– спросила Харита, звавшая иногда отца по имени.
– Ведь нам надо где-нибудь спать, а в особенности тебе, потому что ты еще слабый. Да и поесть тебе бы не мешало.
– Не беспокойся, - ответил Ферроль, поворачивая на дорогу, ведущую к глухо шумевшей на ветру роще.
– Смотри, вон там горят огни, значит живут люди, есть кров, быть может и для нас найдётся тёплый уголок...
Ферроль
Харита молча последовала за отцом.
Так они дошли до опушки рощи, уже погрузившейся в сон, лишь небо время от времени зажигалось далёкими сполохами. С низины из-за деревьев, доносился грибной запах, остро пахло травами и подгнившими ветками. За кустами акации светились окна под железной крышей.
– Подожди пока здесь, я всё разузнаю, - сказал Ферроль и зашагал к воротам.
Харита, смахнув пыль, села на лавочке под старым орехом.
Ферроль нажал на щеколду калитки - она оказалась незапертой, и очутился в запущенном дворе, поросшем травой.
Что-то звякая толкнуло Ферроля в ногу. Он вздрогнул. Рядом стоял, поскуливая, большой и мохнатый пёс. Машинально погладив его, Ферроль взошёл на порог и постучал.
Дом, к которому подошли путники, принадлежал учителю Гревсу.
Услышав стук, рыжие дети учителя - пять девочек и три мальчика, ложившиеся спать в другой комнате, подхватились. Старшая девочка закричала:
– Папа, папа, не пускай, это опять пришли просить милостыню!
Гревс, сжав узкое лицо костлявой рукой, скосил глаза на дверь. При свете лампы он чинил карманные часы и теперь, нехотя оставив своё занятие, приподнялся со скрипучего стула.
Его высокая сутуловатая фигура застыла у окна.
Жена Гревса, беременная и сварливая женщина со спутанными волосами, подняла палец и сказала:
– Странно, почему собака не лает?
– Не лает, потому что не бита!
– рявкнул в ответ Гревс и снял с двери запоры.
Увидев при свете фонаря седеющую бороду Ферроля и его ясные морщины вокруг острых, прямых глаз, он успокоился.
– Немного поздно, - промолвил Гревс.
– Что вы хотели?
– Простите, что потревожил, - сказал Ферроль, - мне бы ненадолго переговорить.
– Заходите.
Ферроль вошёл в дом, вдыхая чужой, какой-то кисловатый запах. Перед ним стоял тощий человек с худым, почти безбровым лицом, рачьими глазами и длинными волосами медного цвета. Его тонкие бескровные губы были недовольно поджаты.
Ферроль представился и вынул из кармана кольцо.
– У меня тут такое дело... Не купите ли вы кольцо? Мне нужны не деньги, а пища; я только что оставил больницу и иду с дочерью искать работу.
Кольцо, тускло блеснув золотом на свету, перекочевало в костлявые и длинные пальцы учителя.
– Отойдем в сторону, - шепнул Гревс своей остроносой жене.
– Смотри, это кольцо обручальное...
– Кажется золото, - промолвила жена и зашептала что-то мужу на ухо.
Ферроль прислонился к стене, устало смотря, как из рук в руки ходит кольцо, уже не блестя, как блестело на пальце двойника Хариты - его любимой Таис.