Чудо купальской ночи
Шрифт:
– Значит, лазейки все же были у предков, пусть хоть и шесть дней в году, – порадовался Клим.
– На Масленицу и Святки тоже парочка лазеек имеется, – рассмеялась Поля и надела себе на голову венок, который закончила плести, перекинула косу на грудь и воскликнула: – Ну как?
– Здорово, вам очень идет, – зачаровался этим ее необыкновенным видом Ставров и поинтересовался: – А какая отличительная особенность в вашем венке?
– Вот, – Полина сняла с головы венок и показала пальчиком на небольшой букетик из розовых цветочков, – это молодой шиповник.
– Очень, – подтвердил Ставров, любуясь девушкой.
– Ну, все, вставайте, – распорядилась она, надев снова венок и поднимаясь с земли, – пора идти к реке. Скоро костры будут разводить.
– А что, это тоже какой-то ритуал? – поднимаясь на ноги, поинтересовался Клим.
– А как же! – усмехнулась Поля. – Я же вам говорила, сегодня все ритуалы и обряды. Все со смыслом и все мистически. Дайте-ка я вас обвяжу.
И она подняла с подстилки длинный плетенный из травы ремень, шагнула к Ставрову совсем близко, завела руки ему за спину, и Клим почувствовал ее потрясающий запах, и жар от кожи, и упругую грудь, которая на мгновение прижалась к его, и увидел биение жилки у нее на шее. Его сразу же бросило в жар, и захотелось сказать ей, чтобы она отошла, потому что невозможно было стоически терпеть и даже не попробовать прижать Полю к себе. И ему хотелось сказать девушке, чтобы она не двигалась и оставалась так подольше…
Но Полина уже отодвинулась и завязывала концы ремня, что было еще хуже, потому как он здоровый мужчина и с реакцией на эту девушку у него все в большом порядке, и она вполне могла заметить это… Но наши предки были гораздо умнее, чем мы можем даже предположить, одежды, которые они носили, помимо того, что были экологически безупречными и удобными на все случаи жизни, к тому же замечательно скрывали излишнюю мужскую впечатлительность и однозначную реакцию на женский пол. За что им большое спасибо.
Хотя… может, лучше бы было, чтобы Полина увидела и все поняла?
А потому что Ставрову-то как раз непонятно, что она испытывает к нему, и этот полыхающий румянец может говорить только о ее излишней скромности и чрезмерной застенчивости и ничего более, а он принимает это на свой мужской счет, как зеленый свет поощрения.
«Интересно, она вообще понимает, как на меня действует?» – подумал Клим, наблюдая, как Полина закрепляет на своей талии такой же травяной пояс, как у него, поднимает с земли, отряхивает и складывает подстилку, мило и вполне беззаботно поворачивается к нему и бодрым тоном предлагает:
– Ну что, пошли?
– Ну, пошли, – кивнул Ставров, чувствуя, что немного расстроился от этих мыслей о загадочной девушке Полине.
Они зашли в дом Василия Игнатьевича, взяли с собой большой кувшин с очередным питьем из трав с медом – сегодня день травы! Напьется он этих травок на весь оставшийся год вперед! Хорошо хоть деревьев много у реки, а то бегай ищи, где эти травки из себя выпустить. Но вообще-то вкусно, освежает, и очень приятное питье. Это Клим про себя ворчал и понимал
М-м-да! Зачем он только согласился на эту авантюру?
К реке шли всем большим семейством Василия Игнатьевича, вместе с приехавшими родственниками, вливаясь этим своим ручейком в общий поток стягивающихся туда же людей. Клим подивился необычайно, когда понял, как много народу собралось на празднование. Женщины расстелили подстилки, которые принесли с собой, под деревьями рядом с рекой, выставили на них кувшины с напитками, какую-то закусочку легкую, сложили туда накидки, кофты, сумки, как на обычном пикнике.
Они участвовали во всех обрядах – водили хороводы и разыгрывали потешное сватовство к березе… Климу было интересно и весело.
И вдруг Полина тронула его за руку, указала вперед. Клим посмотрел, куда она показывала, и увидел пробирающегося в их направлении через группы людей Всеволода Ивановича, который поднял руку и помахал им издалека, обозначая, что у него есть дело. Его останавливали на каждом шагу, он улыбался, приветливо кланялся, что-то отвечал, но целенаправленно и довольно бойко двигался в их сторону.
– Климент Иванович! – запыхавшись обратился он, когда добрался-таки к ним. – Я к вам!
– Давайте просто Клим, – слегка поморщился такому официозу Ставров, успев заметить, как Полина сделала преувеличенно значимое выражение лица, услышав полное его имя, и даже чуть головку набок склонила, подчеркивая этот момент. Вот ведь лиса!
– Клим, – кивнул, соглашаясь Устюгов. – Тут такое дело… Не хочешь поучаствовать в разведении костров?
– А что, это проблема?
– Это тоже обряд, – вмешалась в разговор Полина. – Костры разжигают только от «живого огня», добывают его с помощью маленьких веточек, которые трут руками.
– Совершенно верно, – поддержал Устюгов. – Но дело в том, что костры могут разжигать только старейшины и вождь или люди авторитетные, значимые. В этом году, сам видишь, сколько людей приехало, и костров гораздо больше будет, чем раньше. Смотри, – он повел рукой вдаль, – по реке как растянулись.
– А от меня-то ты что хотел, Всеволод Иваныч? – спросил Клим.
– Как что? – удивился историк. – Спросить, не хочешь поучаствовать и зажечь один костер?
– Но я же не вождь и не старейшина? – недоумевал Ставров.
– Ты известный кузнец, великий мастер, – удивился, в свою очередь, Устюгов.
– Дело в том, Клим, – быстренько принялась пояснять Полина, – что это праздник плодородия, то есть солнца и полива, огня и воды. Огонь священен в эти дни, а кузнецы стоят выше обычных людей, они дети Сварога, бога огня. Понимаешь? По иерархической лестнице ты сегодня где-то на уровне вождя и повыше старейшин.
– Ну, если на уровне вождя… – усмехнулся Клим.
– Вот и договорились! – порадовался Устюгов. – Идем, уже зажигать скоро! Полина тебе все по ходу объяснит, а там у костров ребята уж все подготовили.