Чудо-планета - пасека деда!
Шрифт:
— Ну и врака: снежные барсы обитают на скалах, у самых ледников. Откуда им взяться на дедовой пасеке?
— Ты же не дал мне досказать, — принялся я хитрить. — Барсы иногда спускаются вниз, когда наверху есть нечего. Дедушка вспоминал не один случай.
— Вот врака, — повторил Витька, — не слышал я такого.
— Да ты тогда спал, когда он мне рассказывал, — стоял я на своем.
Витька не стал больше спорить.
В школе тоже было много расспросов о пасеке. Я охотно всем отвечал. А тут еще и учительница Валентина Тихоновна растравила душу. На уроке русского
— Терехин–младший! Неужели ты все лето под колпаком просидел, что и вспомнить нечего?
— Что вы, Валентина Тихоновна! — загалдели ребята. — Он на пасеке такое повидал…
— Тогда почему не пишешь? — изумилась учительница.
— Столько событий — и не знаю, какое описать, — сморщил я лоб.
— Разумеется, самое яркое, запоминающееся, — посоветовала Валентина Тихоновна.
— Все они яркие…
— Вот и напиши обо всех.
— Можно попробовать. Но я же не успею сегодня.
— А ты и не торопись. За неделю справишься — хорошо. Нет — подождем. Нам ведь не к спеху. Как, ребята? Сделаем для Вани исключение?
— Правильно, Валентина Тихоновна! — дружно откликнулись соклассники. — У него должно получиться.
— А старший Терехин о чем пишет? — подошла учительница к парте, за которой сидел брат.
— У меня тема конкретная, — засмущался Витя. — Мы с дедом ездили на районный слет чабанов. О нем и пишу.
Я тут же намотал на ус: раз братишка взялся за слет чабанов, то я об этом писать не стану. Зачем повторяться?
Остаток урока у меня ушел на придумывание заголовка. Остановился на таком варианте: «Чудо–планета — пасека деда».
Пасека в горах вместе с окрестностями — все это и впрямь как отдельная планета. Со своим неповторимым миром. Жизнь в нем — загадки и открытия, радости и печали. Чудо то, что этот мир оказался для меня совершенно новым. Я все лето открывал его для себя. Но распознал всего лишь малую частицу.
Это я ощутил вскоре по возвращении с пасеки. Не знаю, как Витька, я же твердо решил: следующим летом мое место — рядом с дедом. Да и где еще сыщешь такое раздолье, как у него на пасеке? То–то!
Самый главный для меня секрет, конечно же, — дедова жизнь. В самом деле, надо поискать второго человека, который бы отдал горам сорок лет. И, заметьте, дедушка не собирается их покинуть. Без гор он не мыслит жизни.
Настоящее испытание для деда — надолго отлучиться от пасеки. Раза два–три он пытался провести отпуск как большинство людей. Но долго не выдерживал. Снова торопился в горы. От недоумения родных отделывался шуткой: «Лучший на земле курорт — у меня. Зачем же от добра искать добро?»
Я много раздумывал: кому дед передаст пасеку? Кто придет ему на смену? Попадется бестолковый человек — пустит все по ветру. Разрушит, разорит то, что дедушка создавал десятилетиями. Оттого и болит у него постоянно душа.
Бабушка и слышать не хочет о том, чтобы кто–то из нас, Витя или я, вырос ему на смену.
Папа с мамой, узнав про мое намерение, не спешат делать выводы. Говорят, что я еще зеленый. Рано, дескать, думать про выбор в жизни. Подрастешь — тогда другой разговор. Я их не понимаю. Сами признают, что нынче дети взрослеют рано. Коснулось же конкретно рассудить — они на попятную. Учителя называются.
Правда, когда я сообщил родителям про сочинение, они против не были. Пока я писал, папа и мама меня не отвлекали.
Поначалу у меня ничего не получалось. Однажды я не сдержался и разорвал тетрадку на мелкие клочья. Мама, увидев такое, сделала мне внушение:
— Ты почему дергаешься? Разве забыл пословицу: без труда не вынешь и рыбку из пруда!
Новый вариант написанного мне тоже не понравился. Но во второй раз я не стал рвать тетрадку. Только позачеркивал многие страницы. За третий вариант принялся через три дня. Благо, Валентина Тихоновна не подгоняла.
Да и причина для перерыва была веская. Папа, ездивший на пасеку один, вернулся с печальной вестью. Дедушкино горе они с мамой сначала хотели от нас скрыть. Папа стал о нем маме рассказывать, когда мы отправились спать. Витька отвернулся к стенке и мигом засопел. А у меня еще за ужином родилось недоброе предчувствие. Прислушался к разговору родителей. Так оно и есть: у деда стряслось что–то непоправимое. Я не выдержал и выглянул на кухню:
— Что случилось на пасеке? Почему от нас скрываете?
— Тебя это не касается, — неожиданно грубо отрубил папа. — Марш спать…
Я, подавленный, вернулся в постель. От обиды комок подступил к горлу. В чем я виноват? За что папа накричал на меня?
— Ты неправ, Саша! — услышал я ровный мамин голос. — Все равно они узнают. Лучше сейчас все рассказать…
Я сжался в комочек, затаился, теряясь в догадках. Встрепенулся, когда папа склонился надо мной и произнес тихо:
— Ваня, не спишь?
Я заворочался, но не отозвался. Папа поднял меня с постели своими сильными руками, вынес на кухню, усадил на колени, заговорил:
— Я был неправ. Прости, пожалуйста. Ты должен меня понять… У дедушки Гнедко погиб.
— Как?.. — только и смог я выдохнуть. Еще более горький комок застрял в горле. И слезы так и хлынули градом.
Папа покрепче прижал меня к себе. Когда я наконец успокоился, он рассказал, как все случилось:
— Гнедко, Вьюга, Буланый дедушки Даулетке и другие лошади паслись повыше обрыва на косогоре, что напротив кордона лесника. Там же объявился его бодливый бугай, порвавший пута. Он со страшным ревом двинулся на лошадей. Подобное в природе встречается крайне редко. Все кони, кроме Гнедка, струсили и убежали. Озверевший бугай с размаху саданул коня и опрокинул под обрыв. А внизу, как на грех, камни огромные. О них-то и расшибся Гнедко насмерть.