Чудо в ущелье Поскоков
Шрифт:
Седьмая глава
открывает обсуждение тезиса Шопенгауэра о том, что воля сильнее разума, а позже на одной бензозаправке происходит оживленная дискуссия о превосходстве белой расы
За ограждением из металлической сетки какой-то амбициозный отец разъяренно кричал на маленькую девочку, лет пяти, которая, запыхавшись, на своих слабых ножках безуспешно пыталась перехватить мяч, летевший по диагонали от тренера:
—
Бранимир и Звонимир нервно озирались по сторонам: с тех пор как они возле полиции расстались с сержантом, прошло уже два часа.
— Ты посмотри, какая у тебя попа! С такой попой в теннис играть невозможно! Нет, нет и нет, моя дорогая! Для того, кто хочет попасть на Уимблдон, не существует ни пиццы, ни мороженого! «Флашинг Медоуз» не завоюешь в «Макдоналдсе», — неистовствовал маньяк-отец, и близнецы уже подумывали, не подойти ли и не влепить ли ему пару оплеух, чтобы заткнулся, как вдруг наконец появился Миле, причем с той стороны, откуда они его не ждали. Он вдруг подошел к ним сзади и осторожно шепнул:
— Эй, вот и я! Вы проверили, за вами не следили?
Поскоки и не подумали об этом. Оглянулись по сторонам, чувствуя вину за свою неосторожность. На Фируле в душный летний полдень людей было немного: тот самый отец с девочкой, здешний работник, который из резинового шланга поливал соседний корт, и еще пара пожилых мужчин в другом конце клуба. Никто из них не был похож на тех, кто тайком следит за добропорядочными гражданами. Миле повел Поскоков к ближайшему кафе под соснами.
— Здесь все здорово изменилось, — произнес сержант, смущенно оглядывая террасу с низкими белыми диванчиками, на которых, развалившись, сидело несколько явно невоспитанных молодых посетителей, потягивавших через соломинки из высоких стаканов загадочные жидкости ярких цветов.
— Так что ты сказал, где Крешо? — не выдержав напряжения, спросил Бранимир, как только они уселись на диванчики.
— Да он домой поехал.
— Домой? — растерялся Звоне.
— Они с женой уехали вчера пополудни…
— С женой? — теперь изумился Бране.
— А-а, так вы оба не в курсе? — понял Миле, прикуривая сигарету от зажигалки «Зиппо». — Крешо нашел себе жену, увел ее из-под венца у одного типа и…
— Что вам подать? — спросил официант, появившийся в этот момент рядом с их столиком.
— Возьмем каждому по гемишту? — предложил сержант и, не дожидаясь ответа, повернулся к официанту.
— Гемишта, господа, у нас нет, — успел сказать тот, прежде чем Миле закрыл рот.
— Как это нет гемишта?
— Здесь у нас лаунж-бар.
— Что?
— Лаунж-бар.
— Ну ладно. А пиво есть?
Официант покачал головой в том смысле, что нет и пива.
— Мне очень жаль, но пива мы тоже не держим.
— А что тогда держите?
— Коктейли.
— Неси тогда три коктейля.
—
— Да все равно какие, мать твою, лишь бы были холодные, — уже грубо отреагировал Миле.
Официант повернулся и ушел, и пока он не исчез за стойкой, Миле с недоумением следил за ним и, казалось, не мог прийти в себя оттого, каковы теперь обычаи.
— Хорошо, а вы-то оба что здесь делаете? — спросил он у Звонимира и Бранимира, когда они снова остались одни.
— Увидели по телевизору, что дело дрянь, и приехали помочь чем можем.
— Уже не дрянь, уже все в порядке, — успокоил их Миле. — Сейчас выпьем, а потом отправляйтесь домой. Здесь вам делать нечего. Эх, это ж надо, мать твою, — вздохнул он весело, — только отделаешься от одного Поскока, а на тебя из-за угла выскакивают еще двое.
— А что это за женщина с Крешо? — поинтересовался Звонимир.
— Ловорка, скоро с ней познакомишься. Не женщина, а реактивный самолет, такая красивая. Если хотите мое мнение, лучше нее ваш брат никого бы не нашел.
— Бэкхенд! Бэкхенд! Бэкхенд, Мирела! Бэкхенд, и зачем только мать тебя родила! — снова заорал тот псих возле сетки корта, а у стола появился официант с подносом, на котором стояло три больших стакана с чем-то зеленым.
— Что это? — удивился Миле. — Средство для мытья посуды «Ликви»?
— Коктейль из белого рома и лайма, господин, — сказал официант, и им показалось, что он явно напуган.
— Рома?! У нас его добавляют в тесто для пирожных, — заметил Бранимир.
— Уважаемые, этот ром — один из лучших в мире. Ему двадцать пять лет.
— Двадцать пять лет? — спросил Миле. — Друг мой, если бы он был так хорош, как ты говоришь, его бы давно выпили.
— Если не желаете…
— Ладно, ладно, оставь, — успокоился Миле.
Неуверенно отпили каждый по маленькому глотку, и неожиданно оказалось, что зеленый напиток им понравился.
— Парни, — признался Миле, — мне это почти нравится.
— Так что это там было, в церкви? — спросил Бранимир.
— Полный дурдом! — сказал Миле восхищенно. — Ничего вам не скажу, узнаете от Крешо. Это была такая операция, что о ней можно читать лекции в Вест-Пойнте.
— А дядя Иве и тетя Роса, — вдруг вспомнил Звонимир, — они тоже как-то в этом замешаны? Вчера мы целый день…
— За них не волнуйся, они в надежном месте, — перебил его сержант. — Мы их на пару дней спрятали, пока все не утрясется.
Полностью успокоившийся теперь Бранимир попробовал развалиться на диванчике, но задняя подушка была примерно в полуметре от него, и он повалился назад.
— Господи Иисусе, что такое?!
— Похоже, что это так принято в ихних лаунж-барах, — заметил Миле. — Смотри, все пьют лежа.
— Э, мать вашу, лежа я пью только антибиотики, — сказал Бране недовольным тоном.
— Надо же, я прямо как будто Крешо слышу, — улыбнулся Миле, а потом залпом допил коктейль из лайма и белого рома и спросил: — Ну что, еще по одному?